Подожди, пока я не насыплю соли в эти солонки, а затем поторопись.
Софи глаз не спускала со сверкающих солонок, опасаясь, что они могут соскользнуть с отполированного до зеркального блеска подноса еще до того, как она войдет в обеденную залу. И это действительно чуть не произошло, когда она совершенно неожиданно врезалась подносом в чей-то алый двубортный камзол из чрезвычайно дорогого бархата. Невольно вскрикнув, Софи подняла глаза и увидела перед собой благородное лицо широкоплечего мужчины с волосами, завитыми по последней моде. Невольно она заговорила по-французски:
– ардон, месье.
Когда она спешно отступила на шаг, его глаза добродушно блеснули, и Софи наконец-то смогла рассмотреть, что этого знатного вельможу от самого парадного входа эскортировал сам мистер Хикс, метавший сейчас в ее сторону гневные взгляды. И внезапно ее осенило – да это же сам принц Уэльский!
И вновь воспитание Софи пришло к ней на помощь. Она сделала ему почтительный книксен, предписанный протоколом французского двора для приветствия принцев королевской крови дома Бурбонов. Принц невольно нагнулся, чтобы поддержать двумя руками ее поднос и не дать соли рассыпаться.
– Итак, вы одна из тех эмигранток, что прибыли на этот благословенный берег с тех пор, как в вашей чудесной стране начались все эти политические осложнения? – сделав изящное движение рукой в ее сторону, заметил принц, лишь только она выпрямилась. – Как долго вы уже в Англии?
Он улыбнулся, источая невероятное очарование. Софи улыбнулась ему в ответ, она поняла, почему этому человеку прощались все его слабости, Слишком велико было его личное обаяние и душевная теплота.
– Я прибыла сюда несколько недель тому назад из Франции, но в Брайтоне не пробыла еще и дня…
– Не может быть! – Он поднял в удивлении брови. – И вы уже нашли работу! Удивительно! Какой напор, какая решительность и целеустремленность! – А затем, он перешел на английский, чтобы было понятно тому, кто его сопровождал. – Когда прибудет группа французов, можете их обслужить, мадемуазель. Вам, вероятно, будет приятно услышать родную речь из уст ваших соотечественников и соотечественниц.
Сказав это, он проследовал далее, а Софи быстро отступила в сторону. Мистер Хикс отвесил ей церемонный поклон как лицу, на которое обратила внимание царственная особа, и побежал вслед за принцем, пожелавшим испить бокал вина до приезда миссис Фицхерберт и новых эмигрантов.
Услышав об этом происшествии, Полли воскликнула:
– Душка Принни, он ведь знал, что тебе устроят взбучку, если он за тебя не заступится!
– Да, ни один из французских принцев так бы не поступил! – заметила Софи, вспомнив надменность Версальского двора. – А почему ты зовешь его Принни?
Полли лишь пожала плечами в ответ.
– Ну, это такое уменьшительно-ласкательное прозвище, которое ему дали любящие его подданные! Принц – Принни. Чего уж тут гадать, все и так проще простого.
Эмигрантов принимали в помещении, примыкающем к обеденной зале, где после приветственной речи принца им предлагали освежительные напитки. Обед надо было накрывать чуть позже. Софи, Полли и другие официантки стояли в один ряд у стены, Затем они услышали шум, возвещавший о прибытии гостей, и вскоре после этого Мария Фицхерберт ввела новоприбывших эмигрантов в зал. Кроме нее, Софи никого не видела. Стоявшая рядом Полли сообщала мадемуазель Делькур подробности этой скандальной истории. Пухленькая, благородного вида дама с изысканно уложенными золотистыми волосами под огромной шляпой с газовой вуалью пленила сердце одного из самых заклятых холостяков Европы, несмотря на огромное количество куда более молодых и красивых соперниц. Она была его супругой уже на протяжении восьми лет и удерживала его рядом с собой безо всяких на то усилий. Весь свет, казалось, ополчился против их связи.
У нее была чудесная бледная, цвета слоновой кости, кожа; глаза блистали подобно топазам из-под густых ресниц. Ее нос с явно выраженной горбинкой наверняка бы испортил внешность любой другой женщины, но облику миссис Фицхерберт он только добавлял особую решительность, а ее ослепительная улыбка была подобна солнечному лучу. От нее исходило какое-то вселенское спокойствие. И даже когда она деловито рассаживала всех по местам, помогая уставшим, но шумным и суетливым эмигрантам, она все равно сохраняла вокруг себя атмосферу спокойствия и уравновешенности. Среди прибывших были герцог и герцогиня с их двумя дочерьми, с которыми миссис Фицхерберт была особенно близко знакома, тем не менее, она уделяла одинаковое внимание абсолютно всем, кто присутствовал в зале. Наконец она обратилась к принцу, поглощенному беседой с герцогом.
– Все готовы слушать вас, сир, – сказала она своим бархатным контральто и грациозно опустилась на стул, взметнув вокруг ажурный шелк юбок.
Принц выступил с довольно искренней приветливой речью, на безупречном французском, уверив новоприбывших в том, что всем будет оказана помощь и всех доставят в зависимости от их желания в любую часть Англии бесплатно. Софи поразило, что, несмотря на очевидную грузность этого человека, двигался он с какой-то необыкновенной легкостью и грацией. Мускулистость его ног рельефно подчеркивалась замшевыми лосинами, заправленными в ботфорты. Была в нем некая значительность и яркость, прибавлявшая обаяние его незаурядной личности и выдававшая многоликость его характера: принц был способен не только очаровывать, но и лишать всех своих милостей в одно мгновение ока. Приобретенный Софи опыт в общении с людьми из высшего света подсказывал ей, сколь быстро меняются настроения подобных вельмож и что судьба пострадавших от невольных последствий таких перемен не имеет для них ровно никакого значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148