У них вообще никаких понятий нет. Все они твари продажные. А бандит за любой проступок перед группировкой ответ держать должен, за каждое свое слово отвечать… Сам я смерти давно уже не боюсь. Мне, Дашенька, жить не для кого. Хочу рядом с дочкой быть, только теперь уже в ином мире. Я ведь, как Таню похоронил, хотел взять пистолет и пустить себе пулю в рот… Одумался потом… Нельзя мне распускаться.. На кладбище, на поминках в ресторане я старался держать себя в руках. Ведь вместе с Таней ребята мои погибли. Для их семей это тоже страшное и огромное горе. Слезы к глазам подступали, но я старался их никому не показывать. Я уже давно уяснил, что твои личные чувства и эмоции никому не интересны, кроме тебя одного. Я свой дом закрыл и больше ни разу в нем не был. Покупателя сейчас трудно найти с этим чертовым кризисом, а жить там я больше не могу. В этом доме все напоминает о Татьяне. Кругом ее вещи. Я в первые дни сильно пил, так сильно, что несколько раз засыпал в кресле. Иногда по дому бродил, Таню искал… Приказал все ее вещи спрятать, но все равно — нет-нет да на что-нибудь наткнешься. Иногда спущусь в гараж, сяду в дочкину машину и сижу как ненормальный, пытаясь уловить запах ее духов. И все же рассудка я не потерял, смог взять себя в руки и выстоял. — Папик замолчал, надел пиджак и направился к выходу.
Я приподнялась и тихо спросила:
— Вы уже уходите?
— Да, мне пора, — небрежно бросил он и взялся за ручку двери. — Приеду завтра, к выписке.
— Вы даже не попрощались…
Папик повернулся, посмотрел на меня так, что по коже пробежали мурашки, и подошел к кровати. Переборов страх, я бросилась к нему на шею. Папик удивленно раскрыл глаза и жадно меня поцеловал. Затем отстранился и дрогнувшим голосом произнес:
— Я остался жить только потому, что выжила ты.
… Папик вышел, не попрощавшись и даже не оглянувшись. Я улыбнулась и смахнула выступившие слезы. Если я не ошибаюсь, он влюбился. Его любовь для меня — настоящая награда после всех лишений, мучений и наказаний. Я закрыла глаза и спокойно уснула.
Глава 17
Папик подъехал к выписке с огромным букетом цветов. Усадив меня на заднее сиденье новенького джипа, он сел рядом и повез меня в сторону центра. Следом за нами ехал еще один джип, набитый мордоворотами. Папик заметил, что я постоянно оборачиваюсь, и сказал:
— Не обращай внимания, Дашенька. Это мои ребята. Я, к сожалению, везде должен быть с охраной. Жизнь у меня такая. В любой момент могут хлопнуть.
Я улыбнулась и прижалась к нему. Подъехав к одному из домов на Кутузовском проспекте, машины остановились. Папик помог мне выйти из машины, взял за руку и повел в подъезд. Мордовороты неотступно следовали за нами, готовые выстрелить в любой момент. Открыв дверь квартиры, папик наконец распрощался с охраной.
— Пусть все едут по объектам и по домам. Женька останется дежурить в машине у подъезда. Остальным отбой.
Закрыв дверь, папик провел меня по комнатам уютно обставленной квартиры и грустно произнес:
— Ну вот, девочка, мое новое убежище. На днях прикупил. В общем-то, квартира неплохая, но я никогда не любил городские квартиры. Я предпочитаю жить в особняках.
— Шикарная квартира! — воскликнула я. — Наверное, стоит целое состояние!
— Для меня это копейки, — засмеялся папик, снял пиджак, кобуру, подкатил журнальный столик с бутылкой крепкого джина и разлил его по рюмкам.
— Давай, Дашенька, отметим твое выздоровление! Я хотел по-домашнему. В ресторане постоянная суета, да и народу слишком много. Я в последнее время стал уставать от суеты. Ты не против, если мы отпразднуем это событие здесь?
— Я бы хотела съездить на кладбище, чтобы проведать Таньку…
— Завтра обязательно поедем. Меня туда самого тянет… — Папик грустно улыбнулся. — Танька говорила, что ты лимузины любишь, а я их терпеть не могу. Хотел приехать за тобой в больницу на лимузине, но не смог пересилить себя. На них одни пижоны разряженные катаются, а нормальный мужик в джип сядет.
— Мне все равно, на чем вы приехали, — несмело сказала я.
— Даша, давай перейдем на ты. А то я себя рядом с тобой дряхлым стариком чувствую, словно мне лет девяносто, не меньше. Зови меня просто Гришей.
— Гришей? — переспросила я дрожащим голосом.
— Ну, если хочешь, Григорием. Как тебе удобно.
— Я постараюсь…
— Даша, я хочу знать о тебе все.
— В смысле?
— Я хочу знать о тебе все. Тебе необходимо выговориться. Мне кажется, что ты многое держишь в себе. Тебя что-то гнетет, девочка. Расскажи мне все. Я не причиню тебе зла.
— Вы хотите знать все?
— Хочу.
— Тогда слушайте.
— Слушай, — поправил меня папик.
— Слушай, Гриша, — нерешительно сказала я и начала говорить.
… Я рассказала ему про то, как вышла замуж за Макса, как мы жили все это время, как Макс опротивел мне и я хотела его убить, про свой стриптиз-бар, про Глеба, про его предательство, про Веркины угрозы, про знакомство с сатанистами, про колонию и встречу с Танькой и даже про то, как Глеб приезжал ко мне на свидание и просил меня станцевать. Папик внимательно меня слушал, ни разу не перебив.
— Мне не дает покоя смерть Макса. Верка что-то скрывает и не договаривает. Почему тело до сих пор не нашли и меня не забрали в милицию? Почему мать Макса не захотела встретиться со мной? Больше всего на свете я боюсь опять оказаться в колонии. Я не выдержу там. Лучше умереть, чем попасть в это страшное место, — тяжело вздохнула я.
Папик вытер выступивший на лбу пот, посмотрел на часы и неожиданно спросил:
— Сколько, ты говоришь, ехать до твоего поселка?
— Ночь на поезде.
— На машине намного быстрее. Поехали, на джипе домчимся с ветерком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72