Она улыбалась Стелле так, словно они знакомы много лет. В серых спокойных глазах Урсулы Уокер светился ум.
– Уж не знаю, чего стоит моя убежденность, но мне кажется, что нечто очень серьезное должно случиться в конце две тысячи двенадцатого года. Мы постоянно наносим нашей планете значительный урон. Однако я не слишком доверяю людям, которые все сваливают на порывы солнечного ветра, сбивающие планету с пути и вызывающие прибойные волны огромных размеров. Подобные предположения не подтверждаются законами физики.
– Мой первый профессор назвал бы эти теории псевдонаукой, – ответила Стелла. – Нас учили немедленно убегать прочь при встрече с такими людьми.
– Очень мудрый совет, – раздался голос у них из-за спины. – Вот видишь? Я же говорил, что у нее весьма рациональный склад ума.
Они повернулись одновременно. В тени под навесом висел гамак. На нем устроился мужчина с серебристыми волосами, который просматривал кипу бумаг. У него были такие же ясные серые глаза, как у Урсулы Уокер. Несмотря на жару, он был в рубашке и галстуке.
Урсула вздохнула.
– Стелла, познакомьтесь с моим кузеном, Мередитом Лоуренсом. Мередит, это доктор Стелла Коди, и я буду тебе весьма признательна, если ты не станешь нам мешать.
Мередит, продемонстрировав удивительное чувство равновесия, легко перекинул ноги через край гамака и встал. Он был высоким человеком, научившимся занимать не много места. Он тут же принес два складных стула и низкий белый столик, на который поставил фляжку с чаем.
Усевшись на стул, он уже не так бросался в глаза. Слегка поклонившись, он сказал:
– Извините. Быть может, нам лучше начать снова. Доктор Коди, если я предложу вам чаю, посидите ли вы со мной до тех пор, пока Урсула не произнесет заключительную речь, без которой никак нельзя завершить это утомительное мероприятие?
Стелле уже не раз приходилось встречать людей, которые охотно подшучивали над собой, но среди них попадалось совсем не много таких, кто обладал острым умом.
Она все еще держала в руке стаканчик с соком пырея. Бросив на него испытующий взгляд, она аккуратно поставила его на траву возле входа в палатку.
– За чай я готова на все, – заявила Стелла.
– Благодарю вас обоих.
Урсула быстро поцеловала кузена и ушла.
Оставшись вдвоем, они не сразу нашли тему для разговора.
– Вы работаете в Бидзе? – спросила Стелла.
Волосы Мередита производили обманчивое впечатление; он был не старше Урсулы, мужчина в расцвете академической карьеры.
Его серо-черные брови приподнялись, и он покачал головой.
– Кто может соперничать с Тони и Урсулой? Они сияют так ярко, что все остальные остаются в тени. Нет, я лишь знаю, откуда дует ветер. Я человек Оксфорда: Модлин, классическое отделение. Из чего следует, что теперь вам известно обо мне больше, чем когда-либо потребуется, поскольку выбор колледжа определяет юношу, а выбор предмета – мужчину. Нельзя сказать, что в наши дни глобализации есть нужда в людях с классическим образованием, но существуют способы, позволяющие помешать расставанию души с телом. Молоко или лимон?
– Лимон, благодарю вас, – ответила Стелла.
Сегодня был день экспериментов.
Рукопись Мередита лежала в гамаке. Ветерок шевелил страницы, и Стелла заметила, что там не только текст, но и рисунки. Один из них она сразу узнала.
– Витражи в Бидзе? – спросила она.
– Да, вид со стороны реки. – Мередит скорчил гримасу. – За свои грехи я получил должность приглашенного экзаменатора для аспирантов. Маленькие милашки полагают, что сложные знаки в правом верхнем углу изображают вовсе не Солнце и Луну, как было принято считать прежде, а реликвии древних тамплиеров, символизирующие две мировые сферы до и после падения человечества. Это чепуха, но в век всеобщего равенства и экспериментов нам следует помалкивать.
– Я всегда считала, что это чаши весов, на которых сравниваются Солнце и Луна, чтобы показать, что тяжелее, – сказала Стелла. – Однако я не получила классического образования.
– Да, вы всего лишь астроном.
Мередит бросил на нее ничего не выражающий взгляд, протянул длинную руку к гамаку и вытащил из пачки сложенный листок.
Аккуратно расправив его, он положил листок на стол. Фотография была сделана в полдень, в ярких лучах солнца, и все цвета получились резкими.
Как и всегда, доминировал дракон, от кончика хвоста в левом нижнем углу до гордой головы в правом верхнем. При таком освещении он не был ни золотым, ни серебряным, а переливался почти всеми цветами радуги, словно ртуть. Рыцарь поднял вверх свой меч, или копье, или посох – Стелла никогда не знала, что именно, – в безнадежной попытке защититься. Над восточным горизонтом сияло солнце. В зените висела половинка луны.
Стелла коснулась большим пальцем солнца и луны.
– Солнце встает на востоке, оставаясь в тени дракона. Луна в зените, в созвездии Девы. В действительности это четвертушка прибывающей Луны, достигающей зенита на рассвете, что физически невозможно, но я полагаю, что это поэтическая вольность, которая должна показать нам, что Земля затеняет Луну, а свет исходит от солнца. Вот здесь, в правом порхнем углу, находится знак, о котором вы говорите, очень похожий на весы Фемиды, вот только Солнце лежит на более низкой, тяжелой чаше, а Луна выше, она почти ничего не весит. Относительно, конечно.
Мередит Лоуренс так долго смотрел на Стеллу, продолжая держать в руке свою чашку с чаем, что ей показалось – он будет молчать вечно.
– Если это детский лепет, так и скажите, – попросила Стелла.
– Если бы это было так, я бы не стал вас обманывать. – Он поставил чашку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117