Кто?
– Тот, кто идет по Риджвею в нашу сторону? – спросила Стелла. Ей не потребовалось дожидаться отчаянного предупреждения камня, чтобы узнать о том, что охотник ее нашел; сам курган корчился в беззвучной агонии. – Дейви, ты готов рискнуть ради камня Седрика Оуэна?
– Я готов отдать за него жизнь, – сказал он, и Стелла ему поверила.
– Тогда отнеси его в курган. А я останусь снаружи и постараюсь их задержать. До рассвета не более получаса. Ты знаешь, что необходимо сделать, не хуже меня.
– Нет.
Он улыбнулся так, что ее кровь заледенела. На одно страшное мгновение ей показалось, что она совершила серьезную ошибку и что Дейви Лоу и есть главный охотник.
Она ощутила запах сигарет в его дыхании и подняла рюкзак – свое единственное оружие.
– Стелла, не нужно. – Он поднял руку. – Я сказал, что готов умереть за него, и я не солгал. Однако только ты можешь положить камень на место. На нем запечатлено твое лицо, и он говорит только с тобой. Кайкаам сказал мне восемь, может быть, даже девять раз: «Только хранитель может положить камень в сердце мира в конце времен». Ты должна войти в курган. А я сделаю все, что возможно, чтобы враг остался снаружи. Иди. У нас нет времени на споры.
– Но они ищут именно меня. Они пройдут мимо тебя, и я окажусь в ловушке. До рассвета осталось полчаса.
– Они?
– Их двое, и у них есть пистолет. Если ты не станешь входить в курган, то отправляйся в лес, который находится позади кургана, и оставайся там. Я скажу, что ты ушел. Уходи! Ты наш последний козырь.
– Хорошо.
И в эту удивительную ночь произошло еще одно удивительное событие – Дейви Лоу обнял Стеллу и исчез.
Он двигался бесшумно, еще раз поразив Стеллу. Она пошла вперед вдоль рощи буковых деревьев к узкой зеленой аллее, пересекающей пшеничное поле. По дороге медленно ковыляла одинокая фигура.
– Кит! – Она с улыбкой потянулась к нему.
– Привет. – Он оперся на ее плечо и взъерошил волосы. Она видела его раздвоение так четко, словно он был двумя разными людьми. – Где Дейви?
Ложь далась ей на удивление легко.
– Он вернулся в больницу. Он беспокоится об Урсуле, а я теперь знаю, куда нужно идти, и больше в нем не нуждаюсь. Курган на поляне. Он удивительный. Пойдем, сам увидишь.
Она повернулась и потянула его за запястье. Он медленно зашагал вперед, пользуясь обоими костылями. Живой камень пел все ту же тревожную песнь.
– Ты идешь с трудом, что-нибудь повредил, когда забирался по склону?
– Нет. Я бы не сумел дойти сам. Меня подвезли. – Он остановился, чтобы опереться о первый из стоящих камней и перевести дыхание. – Меня привез Тони. Я знаю, что ты думаешь, но ты должна ему верить. Он приехал помочь. Он только припаркует машину и придет. Я жду его с минуты на минуту.
– Он уже здесь, – сказала Стелла.
Тонкий луч фонарика запрыгал по заросшей травой тропинке. Из предутреннего тумана, встающего над пшеничным полем, показалась фигура, совсем не похожая на сэра Энтони Буклесса. Голубой свет замер в тревожном молчании.
– Тони?
– Нет, не Тони, – мрачно ответил Гордон Фрейзер.
Он остановился на краю поляны, коренастый карлик; лучший спелеолог Британии. Копна рыжих волос стояла дыбом.
Забыв страх, Стелла приветственно подняла голубой камень, и Гордон застыл на месте. В его глазах появился тот же ужас, который она видела в лаборатории, когда он очищал камень от известняка.
– Все в порядке, – сказала Стелла. – Это друг. Он нам поможет.
– Да? – Гордон Фрейзер угрюмо покачал головой, как-то боком подошел к ним и уселся на камень. – Тони Буклесс тоже друг, который поможет нам всем. Он отстает от меня на пару ярдов. Будет грандиозное воссоединение, когда взойдет солнце, а потом нас ждет впечатляющий фейерверк?
ГЛАВА 31
Скирвит-Виллидж, рядом с горой Инглборо
Апрель 1589 года
Пасха уже прошла, лишения Великого поста остались позади, белые овечки паслись в нолях, по краям которых желтели примулы.
Поздние заморозки прикрыли инеем вспаханную землю; в тех местах, куда солнце могло добраться, выпала роса. Седрик Оуэн, теперь он носил имя Фрэнсиса Уокера, купца и будущего фермера, наклонился и положил венок на могилу отца своей жены. Над вересковыми пустошами Йоркшира разнесся звон треснутого церковного колокола.
Рядом с ним стояла Марта Хантли, теперь Марта Уокер, находившаяся на четвертом месяце беременности, что уже становилось заметным. Она также наклонилась, чтобы положить только что собранные маргаритки на могилу. Именно о такой простой могиле и попросил ее отец, когда наступили его последние часы.
Некоторое время они стояли рядом, слушая, как начинается день, мужчина и его жена, с которой он никогда не спал в одной постели и не имел намерения поступать так в дальнейшем. Наконец Марта сказала:
– Его нет с нами уже неделю. Мы дали слово, что живой камень будет доставлен в безопасное место в течение десяти дней после его смерти. Нам больше нечего ждать.
– Если не считать того, что Фернандес может вернуться.
– Он не вернется, – резко сказала она, безуспешно пытаясь скрыть горе, из-за которого все еще плакала каждую ночь во сне. – Мы не станем больше ждать.
– Тем не менее путь к пещере лежит мимо зарослей боярышника. Мы можем туда заглянуть.
Он придержал их единственного мерина, чтобы она могла сесть в седло. Из трех хороших лошадей, которых они взяли с собой на север, одна умерла от колик вскоре после того, как они прибыли на новое место, а гнедая кобыла, подарок Барнабаса Тайта, изрядно удивила их и родила хилого жеребенка во время последнего весеннего снегопада, за неделю до смерти Эдуарда Уэйнрайта. Жеребенок до сих пор оставался слабым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117