Когда стражники открыли двери, в покоях короля она увидела много людей, все в богатых одеждах, болтающих и смеющихся. Рядом с королевским помостом играл квартет скрипачей, тут же слышался женский смех и раздавались мужские голоса, требующие вина. Везде сновали слуги, разливая вино в золотые кубки и разнося на золотых тарелках засахаренные фрукты. Трубы герольдов возвещали, что готовится сервировка ужина.
Ковровая дорожка от дверей к помосту в самом центре длинного прямоугольного зала оставалась свободной, и леди Эмлин, задержавшись на пороге, приказала Элис:
— Идите впереди меня, пожалуйста. Король ждет.
Сделав глубокий вдох, Элис повиновалась и пошла, глядя сначала себе под ноги, пока не поняла, что шум в зале стихает. Взглянув по сторонам, она увидела, что люди вокруг прекращают свои разговоры, чтобы посмотреть на нее. С каждым ее шагом окружающие замолкали. Тогда она подняла глаза, чтобы посмотреть прямо на короля, едва сдерживая страх. И тут она увидела, что рядом с Тюдором сидит Элизабет.
Как обычно, красивое лицо принцессы оставалось спокойным, но Элис взглянула ей в глаза и увидела в них триумф. Был ли ее взгляд вызван мыслью Элизабет, что она носит королевского ребенка, или тем, что она знает и одобряет решение короля относительно ее судьбы, Элис не знала. Но одно было ясно: такой взгляд Элизабет не предвещал ничего хорошего. В зале воцарилась тишина. Она слышала звон позолоченного зеркальца на поясе леди Эмлин, которая подошла и встала рядом с ней.
Королевский шут в пестрой одежде и шляпе с колокольчиками, нахлобученной поверх его выкрашенных в оранжевый цвет кудрей, сидел на краю помоста у ног своего хозяина. При приближении Элис он вскочил, прошелся колесом и, указывая на нее, расхохотался и пропел насмешливо:
Тра-ля, тра-ля-ля!
Крошка Элис удрала.
А куда сбежала Элис?
Она убежала на север.
Улыбаясь в ответ на смешки присутствующих, он приставил палец к носу и продолжал в том же духе:
Тра-ля, тирли-бом!
Крошка Элис воротилась.
Поклонится или нет
Йоркистка пред Тюдором?
Элис, почувствовав предательский румянец на щеках, постаралась не обращать внимания на него и на смешки вокруг и присела в глубоком реверансе. Когда шут расхохотался снова, она подняла глаза, чтобы встретиться с взглядом короля. Не смея долго смотреть ему в глаза, чтобы он не счел ее взгляд вызовом, она снова опустила глаза.
Тут шут продекламировал нараспев:
Простофиля-воробей
Уселся на шест.
Вправо-влево
Кланялся,
Без головы остался.
Взрывы смеха в толпе придворных оборвались, будто кто-то обрубил их ножом, и Элис, покраснев до корней волос, снова подняла глаза и увидела, что Генрих перевел взгляд на шута. Король не сказал ни слова, только посмотрел на него, но, бешено звеня бубенчиками, шут бросился к царственным ногам.
— Пощади бедного Тома Блэколла, хозяин! Его язык убежал от его мозгов!
— Прочь с наших глаз, Том Блэколл, твои слова докучают нам, — тихо произнес король. Когда шут, не смея больше говорить, убежал, Генрих обратился к Элис:
— Встаньте, леди Элис. Кривлянье Тома Блэколла часто забавляет нас, но он оскорбил наши чувства намеком на вашу недавнюю утрату. Мы молим Господа взглянуть милосердно на вас в вашем горе.
— Благодарю вас, ваше величество, — пробормотала Элис, послушно поднимаясь. Она радовалась, что он отослал шута, но больше всего она хотела, чтобы сам Генрих взглянул на нее так же милосердно, как он просил Бога, и чтобы он говорил с ней в более приватной обстановке.
Король долго задумчиво смотрел на нее, а потом произнес:
— Вы решили не выходить за нашего кузена Стэнли?
Элис вспыхнула:
— Я умоляю вас о прощении, сир! Я поступила ужасно…
— Воистину вы сказали правду. Но обстоятельства изменились, и мы больше не желаем видеть вас замужем за ним. Нас не устраивает видеть имение Вулвестон добавленным к сундукам Стэнли. Ваше будущее лежит в другом месте, леди Элис, и мы уверены, что на сей раз вы не станете сопротивляться нашему приказу.
— Н-нет, сэр, — ответила она, гадая, почему у нее мурашки бегут по спине, если он не угрожает ей и даже не выказывает особого недовольства ее поступком. Само его спокойствие тревожило того, кто знал приступы гнева короля Эдуарда Плантагенета, более спокойное, но не менее зловещее недовольство его брата Ричарда и в равной степени беспокоящие настроения сэра Николаса Мериона. Казалось, в Генрихе не было страсти, только неуловимая напряженность в поведении, которая ставила Элис в тупик и пугала. Она считала его безжалостным человеком, который не позволяет себе ни эмоций, ни иллюзий.
Он встал, и Элис невольно шагнула назад, наступив на свой подол, но удержалась на ногах.
Король улыбнулся. Его улыбка оказалась необыкновенно приятной, она привнесла живость в его орлиные черты и осветила лицо. В его глазах заплясали искорки, в первый раз он выглядел дружелюбным, даже веселым, и Элис начала понимать, почему люди следовали за ним. Мгновение он смотрел мимо, потом снова перевел взгляд на нее.
Элизабет тоже встала, улыбаясь кому-то позади Элис, и Элис захотелось обернуться.
— Леди Элис, — произнес Генрих, — вот один небезызвестный вам человек, который заслуживает нашей благосклонности и покровительства.
Сердце Элис перестало биться. Вдох застрял где-то в горле. Хотя она и слышала движение и любопытный шепот вокруг нее, она осмеливалась смотреть только на ноги короля на покрытом ковром помосте. Она постаралась вдохнуть медленно и спокойно, как ее учила Анна.
Голос короля зазвучал снова, ей показалось, как будто он говорил откуда-то издалека:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119