Гонт тем временем спокойно задавал вопросы. Этой горничной оказалась Энни Моррисон, девица с довольно невыразительным лицом и приземистой фигурой. Та самая Энни, о нравственности которой так пеклась миссис Картер. Она подняла ее рано утром и велела пойти на второй этаж, включить нагреватели в двух ванных комнатах, чтобы к восьми утра у гостей была теплая вода для бритья. Проходя через верхний коридор, Энни заметила, что дверь, ведущая на балкон, открыта и что из комнаты леди Рейл падал свет. Поскольку ее светлость часто не утруждала себя тем, чтобы выключать свет как в своей спальне, так и в будуаре, когда засыпала, а его светлость злился из-за этого, Энни сразу же спустилась, чтобы исправить это положение.
Заглянув в окно спальни, она обнаружила, что в постели никого нет. Она постучала, но ответа не последовало. Войдя в спальню, дверь в которую не была заперта, она обнаружила, что леди Рейл вообще нет в комнате. Тогда она постучала в дверь будуара и, так и не получив ответа, заглянула туда.
Энни Моррисон попыталась описать то, что она увидела в рассветном полумраке, но, разразившись слезами, лишь несвязно что-то бормотала. Гонт потрепал ее по плечу, скользя взглядом по балкону.
– Послушайте, моя дорогая, – ласково сказал он, – никто не должен об этом знать. Какое-то время, по крайней мере. Вы поняли? – Он подождал, пока рыдания девушки стихнут. – Я остановился в Королевской комнате. Слышите? Идите туда и оставайтесь там, пока я вас не позову. Если кто-то войдет, сделайте вид, будто убираете комнату. Ступайте и ждите меня!
– Вы не думаете, что нам бы следовало разбудить Фрэнка Стайна? – спросил Тэрлейн.
– Я действую самостоятельно, – ответил Гонт с расстановкой. – Совершенно самостоятельно, впервые с тех пор, как занимался расследованием убийства Мордри в Париже. Пойдемте, доктор.
Он натянул пару тонких лайковых перчаток и распахнул дверь спальни. Тэрлейн торопливо рассказал ему о том, что видел ночью, о собаке и о том, что ее лай неожиданно прекратился. Кивнув, Гонт оглядывал прищуренными глазами освещенную спальню.
Комната была такой же элегантной и современной, как будуар, который Тэрлейн видел минувшим вечером. У стены стояла низкая кровать, хранившая вмятины от тела, в изголовье горела серебряная лампа. На столике, на котором стояла эта лампа, лежала книга в бумажном переплете с изысканным японским ножичком для разрезания бумаг вместо закладки, а на край серебряной пепельницы опиралась наполовину опустошенная коробка шоколадных конфет. Рядом лежали две желтые пачки сигарет «Голд флейк».
Тэрлейн услышал, как Гонт тихо постукивает черенком трубки по своим зубам. Он попытался проследить за взглядом Гонта… и увидел, что тот нахмурился. Сыщик смотрел на низкое кресло, на спинку которого был наброшен роскошный кружевной пеньюар яркого персикового цвета, с ниспадающими рукавами. Смущенный холостяцкий взгляд Тэрлейна скользнул вслед за взглядом Гонта по персикового цвета комнатным туфлям с бантиками, стоявшими у кровати. Затем по встроенному шкафу с открытой дверью.
Гонт торопливо направился к двери, ведущей в смежный будуар, и распахнул ее. Утренний свет, падающий из окна, позволил им охватить взглядом все детали ужасающей картины.
Леди Рейл лежала на спине, поперек кушетки, где ее видел Тэрлейн накануне вечером. Ее распущенные рыжие волосы свисали до самого пола, а руки были раскинуты, словно она встречала свою смерть с распростертыми объятиями. На ней была бледно-зеленая ночная рубашка. Без рукавов, как заметил Тэрлейн, так как неброский темный, довольно выцветший халат, что был на ней, соскользнул с ее плеч. На груди ночной рубашки виднелись темные пятна. Грудь у леди Рейн, похоже, была вся разворочена.
Тэрлейн вздрогнул, когда Гонт схватил его за руку. Глаза у сыщика сверкали.
– Он, кажется, выдал себя, – сказал Гонт. – Минувшим вечером он не оставил улик, но здесь… – Он помолчал. – Здесь он оставил пулю… И у меня появится вещдок против него…
– Против убийцы? Вы кого-либо подозреваете? Медленно повернувшись, Гонт произнес с нажимом в голосе:
– Я знал, кто убийца, еще когда и часа не прошло с того момента, как я оказался в этом доме. В его показаниях я услышал, да и вы тоже слышали, такую очевидную ложь, что я сразу вычислил его. Но он чертовски умен. Ни единой улики! Но здесь он промахнулся, разумеется в переносном смысле… А что в прямом? Давайте взглянем. В леди Рейл были выпущены три пули, – сказал Гонт, наклонившись. – И одна из них попала прямо в сердце. Две другие – в паре дюймов от него. – Он прищелкнул языком. – Порох опалил ночную рубашку вокруг ран, следовательно, оружие было вплотную прижато к ее телу.
После этих слов Тэрлейн уже не смотрел, он лишь слушал.
– Халат на ней какой-то странный. Старенький и неопрятный. Да и тапочки тоже… Послушайте, доктор, а вы не слышали никаких выстрелов этой ночью?
– Никаких.
– Но слышали собачий лай?
– Не очень сильный.
– Это мне кое-что напомнило. – Гонт направился в спальню.
Тэрлейн почувствовал почти непреодолимое желание пойти за ним, но, сжав кулаки, остался стоять рядом с леди Рейл. Гонт тут же вернулся.
– Как и следовало ожидать, – тихо сказал он, – я нашел труп этого пса. Собаку задушили, и она лежала под кроватью. Пес пытался убежать, но убийца догнал его в спальне и задушил… Продолжим осмотр. Итак, окно в комнате открыто. И я не думаю… помогите, доктор, если можно… Я не думаю, что оружие убийства где-то здесь. Проверьте, хорошо?
Это был весьма поверхностный осмотр. Тэрлейн не знал точно, где искать. Он приподнял пару диванных подушек, лежавших на полу, и обвел взглядом предметы мебели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58