Да, теперь мы переходим к очень существенному моменту: мне хотелось, чтобы ты хорошо это понял, сынок, — ораторствовал Г.М., в запале отбивая такт пальцем. — С научной точки зрения, даже его чтение мыслей было обманом. Оно опиралось на информацию, собранную или полученную от самого «пациента». Например, от комиссара из Гроувтопа вытянул много информации о Мастерсе. Но Пенник не считал это обманом. В этом заключалось все дело. Объективно говоря, Пенник обладает незаурядным умом, огромными способностями к наблюдению, что значительно облегчило ему чтение мыслей. Даже по мимике лица он мог сделать вывод, сосредоточились ли мысли жертвы на серьезных вещах или на каких-либо мелочах. Все это помогает ему насквозь просветить человека. А если он к тому же обладает какой-то информацией, то уж не о чем говорить. Мы слышали, как Сандерс занервничал, когда Пенник сказал ему, что он думает о бюсте Листера, стоящем в Институте Хэрриса. Успокойся, сынок, правда очень проста. Когда-то ты рассказал об этом Чейзу, а он, разумеется, выболтал, что когда ты стараешься уйти от каких-то проблем, сосредотачиваешься на бюсте Листера.
Скорее всего, ты уже забыл об этом. Но я же говорил вам, в чем заключается талант Пенника. Он сориентировался, что ты хочешь убежать мыслями в сторону, и — один-ноль в его пользу — использовал невинную болтовню Чейза, выстрелил и попал. На многих людей это бы навело страх.
Проблема заключалась в том, что Пенник постепенно сам начал верить в свои необыкновенные возможности. Он поверил, что обычный дар интуиции, которым обладают иногда даже дети и сумасшедшие, с научной точки зрения огромная сила, которую можно трактовать наравне с черной магией племени Банту, потому что, как он утверждает, в основе их лежит один источник. Когда его доводили до бешенства, он обращался к наукам дяди-колдуна и так же, как он, наводил проклятья и порчу на своего врага. Человек умер — разве нужны еще какие-то доказательства? Он считал, что им взят последний барьер.
Г.М. почесал свой небритый подбородок.
— Я представил вам образ человека, которого должен был сломить и вытянуть из него правду. Осторожно и очень подробно я объяснил ему, как умерли Сэм и Мина Констебли. Когда я сказал, кем на самом деле является Виктория Кин, он не поверил мне, и какое-то время казалось, что я имею дело с безумцем. Видимо, унаследованные от дяди способности в этом конкретном случае подвели. Он не смог прочесть мысли этой девушки. Он в нее слепо, безоглядно влюблен. И признался, что в этот вечер намеревался испытать свою «силу» на Синтии Кин — наконец я вытянул из него эту грозную тайну, которая была так же опасна, как кружка пива для Мастерса. Я был так рад, как будто получил наследство, ведь выигрыш был на нашей стороне.
Я сказал ему: «Хорошо, вы мне не верите. Не верите, что эта девушка делает из вас дурака. Не верите, что она собирается убить свою мачеху при помощи электрического тока. Хорошо: прошу вас немного помочь нам, и вы во всем убедитесь лично. Прошу вас ехать в Париж и огласить свое предупреждение. Я все устрою так, что вам никто не помешает. Ну и посмотрите, что произойдет».
Пенник согласился. Он приехал на аэродром с полицейским в штатском, никто, кроме нас, не знал, что он находится под арестом. Очень бледный, он уселся в самолет на глазах толпы людей и под обстрелом репортерских камер. Это мне и было нужно, чтобы он уехал, прежде чем смог бы рассказать обо всем Виктории Кин… Но я также знал, что он никогда не решится произнести это предупреждение. Он просто не мог этого сделать. Его гордость подверглась унижению, и когда он разговаривал со мной, то плакал как ребенок.
Теперь мы уже знаем, что произошло. Он полетел в Париж, но мысли о Виктории доводили его до безумия. Он оторвался от сопровождающего его полицейского и исчез. Прежде чем кто-либо успел сориентироваться, Пенник на самолете вернулся в Лондон. Он должен был быть свидетелем событий. Должен был развеять свои последние сомнения…
Старший инспектор тихонько свистнул.
— Да, — прервал он Г.М. — Вы предупреждали нас, что он может это сделать. Я должен признать, что особенно удивился, что он наскочил на нас, когда мы готовились захватить врасплох эту молодую даму, — Мастерс удовлетворенно улыбнулся, — со значительной поддержкой ее мачехи.
Доктор Сандерс с горечью смотрел на него.
— Да, но меня это удивило. Когда я увидел Пенника, поднимающегося по лестнице, ведущей на балкон, я был уверен, что он охотится на меня. Вы знали, что у него был нож?
— Я знал, — мрачно ответил старший инспектор. — Все время, пока мы стояли на этом чертовом балконе, я так крепко держал его за плечи, что он не мог пошевелиться. Но этот нож был предназначен не для вас, а для мисс Кин. Он бы покончил со всем на месте: рыдал, как ребенок, но при этом хотел ее убить! Я не слишком сочувствую этому джентльмену, сэр, хотя знаю, что вы жалеете его…
— Спокойно, сынок, без нервов! — мягко сказал Г.М.
— Нет, я нисколько его не жалею, — продолжал Мастерс с ожесточенным блеском в глазах. — Он хотел быть хозяином и владыкой над всеми, как хозяйничал в своем племени, когда время от времени появлялся в родном буше. Он рассказывал нам, как из дома своего дяди-колдуна он управлял всеми! Пенник и его резиновые маски!
— Резиновые маски? — удивился Сандерс.
Сэр Генри почесал себя по лысине. Потом с интересом посмотрел на потолок, а когда повернулся к доктору, голос его был сладким, как сироп от кашля.
— Хм-м, копия его собственного лица, выполненная из темной резины. Фетиш. Маска, какую носят колдуны в разных африканских племенах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76