Большой рот, как и разрез глаз, говорил о доброте и чувстве юмора, но сейчас эти качества уступили место другим эмоциям.В тонком платье белого шелка с тугим пурпурным поясом, без чулок и в красных туфельках, она стояла в дверях, одной рукой держась за ручку, а в другой сжимая красную сумочку.Марк Рутвен опустил глаза на лежащий перед ним роман и перевернул страницу. И он, и его жена заговорили одновременно:— Марк, я…— Бренда, дорогая…— Да? — осведомилась она, вскидывая голову так, словно собиралась убрать назад волосы.— Если ты идешь к Кэролайн Кент, не затруднит ли тебя пройти немного дальше и передать книгу мисс Лестрейндж?Пока Марк говорил, серые глаза Бренды с черными зрачками и сияющими белками рассеянно бродили по комнате. Внезапно они уставились на Марка.— Роз Лестрейндж? — переспросила она. — В самом деле? Этой ужасной женщине?Ее муж вскинул брови.— Не самый лучший отзыв о ближнем, не так ли?— При чем тут ближние! Я даже не знала, что ты с ней встречаешься.— Да. Я ее знаю. Что же до сплетен…— Да меня совершенно не волнует ее моральный облик, — засмеялась Бренда. — Так что там о книге?По лицу Марка скользнула тень раздражения. У него слегка дрогнули пальцы.— Сегодня утром я встретил мисс Лестрейндж на Колледж-авеню. Она хотела одолжить у меня экземпляр «Армадейл».— Вот оно что! А ты не мог бы ей сам занести книгу?— Конечно. Могу сделать это завтра. Прости, что попробовал обеспокоить тебя.Что-то заискрило в пространстве между ними. Бренда, собравшаяся уходить, снова повернулась:— Послушай, Марк. Я понимаю, о многом надо было бы расспросить. Но тут вокруг происходит что-то ужасное, и оно имеет отношение к этой Лестрейндж. Тебя очень огорчит, если мы не будем иметь с ней ничего общего, не будем даже звонить или одалживать ей книги?Марк Рутвен, профессор кафедры английской литературы Куин-колледжа, вскинул голову.— Ты хоть отдаешь себе отчет, Бренда, чего ты требуешь? Понимаешь ли вообще?Ей показалось, что она получила пощечину.Лицо ее залилось краской до самых глаз, подведенных тушью, до самых роговиц и черных точек зрачков; затем румянец схлынул, отчего глаза стали казаться больше. Легкий корсаж платья вздымался и опадал от учащенного дыхания.— А тебя это совершенно не волнует?— Что, моя дорогая? — вежливо спросил Марк.— Всего минуту назад, — выпалила Бренда, — я еще раздумывала. Но теперь я решила. Я должна все рассказать тебе. Я иду вовсе не к Кэролайн Кент. Я уезжаю к Фрэнку Чедвику, в его квартиру в Вашингтоне.— Как ты удивила меня, — улыбнулся Марк.В его улыбке было что-то пугающее, но она этого не заметила. Если первая пощечина была довольно болезненной, то теперь она окончательно разъярилась. Примерно секунд двадцать она молчала, переводя дыхание и сжимая ручку двери.— Ты обо всем знал?— Да.— Тогда я могу сказать тебе, — вскричала Бренда, — что ты упал в моих глазах!Ее муж снова вскинул брови.— Ты сетуешь на широту моих взглядов, дорогая? Разве это не входило в правила игры? Разве мы не условились об этом?Когда он был в таком настроении, не стоило с ним связываться. Он был словно фехтовальщик, который наносит укол за уколом, а ты не в силах их парировать.— Фрэнк уже несколько месяцев влюблен в меня. Мы… мы пока еще ничего себе не позволяли, если ты понимаешь, что я имею в виду. Но Фрэнк хочет, чтобы я развелась с тобой и вышла за него замуж.— В другое время, моя дорогая, его бы назвали человеком чести.— И ты не имеешь никакого права удерживать меня против моей воли, — всхлипнула Бренда. — Я любила тебя. Просто ужасно любила. Но все ушло, и ничего нельзя поправить. Разве у тебя есть право удерживать меня?Марк поднялся. Он был несколько выше среднего роста, широкоплеч и мускулист; на нем была старая спортивная куртка. Похоже, он задумался.— Когда людям приходится говорить о своих правах в браке, Бренда, это значит, он поражен серьезным недугом.— Да. Я в этом не сомневаюсь. Так и есть.— Видишь ли, мы женаты пять лет. Это для многих опасный рубеж. Ты, полагаю, едва не сходишь с ума от тоски, поскольку вращаешься в узком кругу академического мирка; ты уверена, что скучаешь рядом со мной. А тебе не приходило в голову, моя дорогая, — вежливо добавил он, — что и я часто испытываю то же самое?— Относительно чего?— Относительно тебя, — усмехнулся Марк.Пока длилось молчание, в ходе которого можно было бы сосчитать до десяти, Бренда смотрела на него.— Зная обо мне все, что ты знаешь, Бренда, неужели ты этого не подозревала?— Я…— Так как?Сделав шаг вперед, Бренда замялась. Ее физическое присутствие в комнате не вызывало у него раздражения, иначе он бы дал ей понять, что она ему мешает. Она обрела контроль над своим голосом.— Кстати, Марк, кто она? Кто эта женщина?— Имеет ли это значение?— Нет, конечно, не имеет. Это абсолютно не важно. И все же! Стоит любой шлюхе положить глаз на вашего брата, как вы тут же бежите за ней, — с достоинством произнесла Бренда. — И с твоей стороны только благородно дать мне знать об этом. Но все же у меня есть право…— Брось, моя дорогая. Какие там еще права?Бренда открыла было рот и осеклась. Издалека некстати донесся еще один сигнал клаксона. Звук, прозвучавший в ночи, был настойчив, в нем уже слышалось легкое нетерпение.Еще мгновение Бренда стояла, глядя на мужа и облизывая губы кончиком языка. Лицо ее было бледным, хотя под глазами еще рдели розовые пятна.Грохнув за собой дверью, она вылетела из кабинета. Марк услышал, как она легко и быстро процокала каблучками по паркету, чуть тише — по ковровой дорожке лестницы и снова по паркету. Открылась и захлопнулась входная дверь.Звук, с которым она закрылась, разнесся по всему маленькому домику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11