.. Ты же знаешь, что я тут отсутствовал добрый год. Если моя дорогая жена настолько сбилась с пути добродетели, что завела любовника...– Ты снова заводишь старую песню?– Не понимаю, Кит.– А стоило бы понять. Помнишь, в субботу вечером ты выдвинул тот же тезис – и отказался от него. Сказал, что тебе не нравится вся эта ситуация в целом. Но ты не можешь отказаться от любви к ней и даже не испытываешь чрезмерных страданий, поскольку убедился, что она любит тебя и будет предана тебе. Ты же говорил это, не так ли?Нигел, созерцавший Мадлен Смит, развернулся:– Да, я так говорил, когда не знал, в чем дело.– Теперь ты думаешь по-другому?– Мне ничего иного не остается. Учти, что я не отказываюсь ни от одного сказанного слова! Если во время моего отсутствия Мюриэль нашла кого-то другого, мне это не понравится. Но я не буду бесноваться, как маньяк, и не буду кричать о мести. Я приму это и забуду... потому что я должен так поступить. Вот представь себя, Кит, в такой же ситуации... с девушкой, которую ты обожаешь. Представь ее в объятиях другого парня, с которым она занимается тем же, чем занималась с тобой. Пусть даже ее увлечение будет результатом мгновенного помутнения мозгов, неужто тебя не потянет к выпивке?– Может, да, а может, и нет, – сказал Кит. – Давай кое-что вспомним, Нигел. Когда ты изливал душу перед полковником Хендерсоном и Уилки Коллинзом, ты сказал им: «Женщина может во многом перемениться, но вот способ, которым она выражает свою любовь, изменить она не может. Разве что...» – и вот тут ты остановился. Разве – что?– Разве что, – нашелся с ответом Нигел, – она узнает несколько новых штучек, о которых никогда раньше не знала. Это неизбежно, Кит. Откуда еще Мюриэль могла узнать о вещах, которые она не знала, поскольку я ее не учил им?– Значит, именно это ты и имел в виду?– Именно это я и имел в виду. Доволен?– Ты заставил меня замолчать, но удовлетворения я не испытываю. Ты знаешь, что в субботу вечером и у меня родилась сумасшедшая идея. Я пришел к выводу – если выяснится, что Мюриэль в самом деле обманщица, ты должен будешь не переживать, а испытывать удовольствие и облегчение.– Удовольствие? Облегчение?– В данный момент, мой старый друг, я прибегну к твоей же тактике и откажусь что-либо объяснять. И кстати, если во время отсутствия мужа Мюриэль все же нашла себе утешение в виде любовника, есть ли какие-нибудь кандидаты на эту роль?– Да, вполне возможно. Как насчет твоего приятеля Джима Карвера?– Джим Карвер? – уставился на него Кит. – А что с ним?– Пошевели мозгами, парень, ты же сам предположил!...– Мне это никогда и в голову не приходило!– Еще как приходило, – продолжал настаивать Нигел. – Это парень Карвер прошел через малый зал в «Лэнгеме»; увидев мою жену, он тут же прибавил шаг. Она сказала, что не знает этого человека, но мне показалось, что ее возражения были слишком бурными. И еще! В субботу утром Мюриэль неожиданно сорвалась из сельского дома своих родителей. Она вернулась лишь в воскресенье днем и до сих пор так и не рассказала ни где она была, ни чем занималась. Неужто тебя это не удивляет?Хотя Кит никогда не представлял Джима в роли реального действующего лица в этой ситуации, он припомнил, что эта мысль часто посещала его. А если добавить бесконечное кружение Карвера вокруг отеля и неожиданные недавние расспросы Мюриэль о его американских друзьях в Лондоне, такая возможность перестает быть уж очень отдаленной.– Ну так как, старина? – потребовал ответа Нигел. Кит встрепенулся.– Я склонен не столько удивляться, – громко сказал он, – сколько понять, каким образом наше с тобой воображение так далеко завело нас. Ты знаком с «Песней Тома из Бедлама»?– Не думаю. А что?– Некоторые называют ее «Песней Тэма из Бедлама». Это знаменитый набор глупых анонимных стишков XVII столетия. Один из них гласит, как герой, гонимый дикими страстями, с которыми он не может справиться, вооружившись пылающим копьем и оседлав воздушного коня, скитается в пустыне.Наступило молчание.– Мы не будем интересоваться, – добавил Кит, – правилами рифмовки XVII столетия. Может, у них вообще не было рифм. Но вот что есть для нас: романтический звездочет, теоретик, сплетение фактов с фантазией и даже с горячкой! Мюриэль и Джим Карвер? Нет! Это более чем сомнительно; это настолько бредово, что...Потрясение заставило его прерваться. От каменных плит пола отразился звук быстрых шагов. Из-под платформы гильотины, стоящей в комнате ужасов Музея мадам Тюссо, вышел не кто иной, как Джим Карвер.У него был вид туриста, который, пусть и изучает достопримечательности, погружен в свои размышления. Сначала Джим не заметил ни Кита, ни его спутника. На нем была та же пелерина, что и в пятницу вечером. Он был высок, черноволос, беспечен и столь же раскован в движениях, как и Нигел Сигрейв; он наклонился, чтобы повнимательнее рассмотреть изображение камеры смертников в Ньюгейте.Наверно, не менее тридцати секунд он вглядывался сквозь прутья решетки в унылую фигуру узника; и вдруг, словно повинуясь внезапному толчку, повернулся и в упор посмотрел на Кита.Нигел узнал Джима. Оставалось непонятным, узнал ли Джим Нигела. Но хотя его, похоже, беспокоили те же тревоги, что и Нигела, Джим расплылся в улыбке и сделал шаг вперед, когда Кит протянул ему руку.– Кит! – сказал он, крепко сжимая протянутую руку. – Я не буду спрашивать, что ты делаешь в Лондоне; в конце концов, это касается только тебя. Пока я пребываю здесь, снимаю квартиру на Кларидж-стрит, 24. До чего приятно увидеть хоть одно знакомое лицо в чужой стране. Как дела, ирландцы?Все трое, хотя и по разным причинам, испытывали крайнее напряжение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92