Когда мы выпили вина, леди с высокой грудью и черными бровями (ее звали Илайза) познакомила меня с обычаями дома. Если вы остаетесь не на всю ночь, то имеете право не более чем на четыре бутылки вина, пищу и даму за сорок шиллингов. Но если вы желаете остаться на всю ночь, — с торжествующим видом продолжал Джордж, — то правила таковы. Вы кладете под подушку десять золотых гиней и каждый раз, когда вы достойно удовлетворите вашу даму, забираете назад одну из них. Будь я проклят, разве это не благородная игра?
Дэнби кашлянул.
— Если вопрос не покажется вам чересчур интимным, лорд Джордж, то сколько гиней вы оставили под подушкой утром?
— Милорд! — запротестовал Джордж, покачиваясь и зажмурив от возмущения один глаз. — Правила упомянутого заведения запрещают благородным джентльменам задавать друг другу подобные вопросы. Все же, будь я проклят, если не защитил свою честь, в том числе и в случае с Фанни! — Он повернул сияющую физиономию к мистеру Риву: — Что скажете, добрый друг?
Мистер Рив задумчиво кивнул. Струны лиры блеснули на фоне полированного дерева.
— Не сомневаюсь, что ты говоришь правду, — ответил он. — Я сам слишком старый развратник, чтобы не узнать своего брата-повесу. И все же при дворе Карла I многое делалось по-другому.
— Что именно, граф туманов и теней?
— Мы искали не бордели, а самих женщин, — промолвил мистер Рив.
Старые, но юсе еще ловкие пальцы пробежали по струнам лиры. Он медленно заиграл, не сопровождая музыку пением, но все за столом помнили слова песни, возникшей задолго до царствования Карла I.
Когда глядим мы друг на друга,
То словно пьем заздравный тост…
Фентон и Лидия, сидящие в углу стола, инстинктивно повернулись друг к другу. Она протянула ему руку, которую он крепко сжал. Лицо Лидии разрумянилось, округлый подбородок был приподнят, в глазах светилось столько любви, что Фентон почувствовал страх.
«О Боже! — подумал он. — Что если мне предстоит потерять ее? Ведь каждая минута приближает роковую дату!» Хотя Фентон и прежде клялся в любви Лидии и был искренен, все же он никогда не любил ее так, как теперь.
Фентон и Лидия не слышали, как смолкла музыка. Они продолжали сидеть, глядя друг другу в глаза и едва замечая происходящее вокруг.
— Будь я проклят! — воскликнул Джордж. — Эта песня выразила все, что я собирался сказать вам по поводу Фанни!
— Позвольте заметить, сэр, — заговорил Дэнби. устремив потускневшие глаза на мистера Рива, — что, оставив в стороне вопрос о борделях, время, в которое мы живем, весьма суровое и требует решительных действий. Неужели вы хотели бы, чтобы мы во всем подражали нашим предкам и с гордостью пели бы об этом песни?
Слезящиеся глазки мистера Рива блеснули.
Отодвинув стул, он встал на свои подагрические ноги. Походя огромным брюхом и седыми космами на пьяного монаха, мистер Рив посмотрел в глаза Дэнби.
— Нет, милорд, — ответил он. — Но я бы разорвал на куски «Зеленую ленту», прежде чем она станет слишком сильной. Я бы спел о том, что произошло всего несколько дней назад, 7 июня, когда около шестидесяти мятежников атаковали этот дом. И шесть человек — всего шесть, милорд! — обратили их в бегство, ранив или прикончив тридцать два из них. А в результате никто и шагу не сделал, чтобы наказать бунтовщиков.
Пальцы мистера Рива вновь забегали по струнам лиры; а его сильный, хотя и хриплый голос запел бодрую мелодию:
В старый город заявился
Грозный злой тиран Толпа.
В темной щели притаился,
Морду в сажу закопав.
Он кричит: «Долой папистов!»,
Как лорд Шафтсбери велит.
А кто самый голосистый,
Вместе с ним вовсю вопит.
Но пошире дверь откроем —
Радостная весть спешит.
Удалось шести героям
Власть тирана сокрушить!
Двое слуг, не сдержавшись, разразились восторженными криками. Милорд Дэнби отрезвел, как после холодного душа. Джордж бешено аплодировал.
В тот момент дверь в холл открылась и тут же снова закрылась. Лидия и Фентон, поглощенные друг другом, не обратили бы на это внимания, если бы не одно обстоятельство. В холле горело куда больше свечей, чем в столовой, и Джайлс, таинственно исчезнувший на некоторое время и пробывший полсекунды в дверном проеме, отбросил длинную тень как раз между Фентоном и Лидией.
Лидия в испуге отшатнулась. Джайлс, неслышно обойдя стол, зашептал в ухо Фентону, но все смогли разобрать его слова:
— Сэр Роберт Саутуэлл, клерк Совета его величества, прибыл в карете…
Остальное прозвучало неразборчиво. Мистер Рив, в чьей песне остался еще один куплет, сел и снова стал пощипывать струны, повернувшись к Лидии, которая изо всех сил пыталась разобрать, что говорит Джайлс. Милорд Дэнби, выпрямивший спину и казавшийся более усталым, чем прежде, что-то бормотал Джорджу, слишком пьяному, чтобы его понять. Затем Джайлс отступил в тень, и Фентон поднялся на ноги.
— Думаю, вы понимаете, — заговорил он, ища своей рукой руку Лидии, — что я не покинул бы эту компанию ни по какой причине, кроме одной. Постараюсь вернуться через час — у меня нет времени даже переодеться. А пока, прошу вас чувствовать себя как дома!
Левой рукой Фентон вынул из кармана жилета массивные часы и открыл крышку. Стрелки показывали без пяти семь. За окном было светло.
— Меня вызывают в Уайтхолл, — сообщил он, — на личную аудиенцию у короля.
Глава 16. Аудиенция во дворце Уайтхолл
Филлис, меня ты позови!
Похитим поскорей
Минуты краткие любви
У долгих скучных дней…
Голос, ясный и бесполый, принадлежал одному из мальчиков-французов, привезенных для развлечения герцогини Портсмутской. Луиза де Керуаль, толстая, как турчанка, и с головой, похожей на диванную подушку с золоченым верхом, проплакала как-то всю ночь, требуя их у короля, который в конце концов выругался и дал согласие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114