– Макс еле высвободился из рук Грея. – Я не хотел оскорбить ее, просто сделал комплимент…
– Я никогда не позволял себе бросать на Минерву Арбакл похотливые взгляды!
– Понимаю, старина.
– Я питаю к ней самые возвышенные чувства!
– Безусловно.
– Ее чистоту я берегу и всегда буду беречь как зеницу ока.
– Вот как? – притворно-невинным тоном осведомился Макс.
Осознав всю двусмысленность собственных слов, Грей смутился.
– Я просто хотел сказать, что боготворю ее и не намерен причинять ей боль.
– Похоже, ты оказался в безвыходном положении, – подытожил Макс. – Минерва сердится, к тому же, как ты сам признался, она упряма и своенравна. Вряд ли ты сумеешь убедить ее, что обстоятельства помешали тебе вернуться вовремя.
– Она выслушает меня и все поймет.
– Даже если ты не скажешь всей правды?
В этом-то и была вся загвоздка.
– Я найду способ объясниться.
– Тогда хочешь дружеский совет?
– Совет холостяка? Человека, который ничего не смыслит в любви?
Макс откинулся на сиденье и отвернулся к окну. Грей выразительно посмотрел на его серьезный профиль.
– Макс, ты обиделся?
– Позволь напомнить тебе о том, что каждый из нас чего-то недоговаривает. Но это еще не значит, что закоренелый холостяк не умеет любить. Ты знаешь только то, что для меня любовь – запретный плод. И оставим это.
У каждого свои секреты. Грей виновато потупился:
– Я с радостью приму любой совет.
– Отлично, – отозвался Макс. – В таком случае неотступно преследуй ее. Не вздумай сдаваться. Если она ускользнет, возобнови погоню. Покоряй ее нежными словами, взглядами и знаками внимания. Если ты любишь эту девушку, свяжи с ней свою судьбу, иначе вся твоя жизнь превратится в пытку.
Макс умолк, и в экипаже воцарилось молчание. Грей пристально всматривался в худое, резко очерченное лицо друга, но его глаза остались непроницаемыми.
– Спасибо, – наконец произнес Грей. – Я запомню твои слова. – Он и сам собирался поступить именно так, а горечь только придала ему решимости.
– Я беспокоюсь за тебя, – признался Макс, обернувшись. – Тебя похитили неспроста. Это не шутки, понимаешь?
– Конечно.
– Кто-то пытался разделаться с тобой. Тебе желали смерти. Значит, ты представляешь угрозу для неизвестного заинтересованного лица.
– Об этом мы уже говорили.
– И скорее всего еще не раз вернемся к этому разговору. Разве о таком можно молчать? Боюсь, твои враги не откажутся от своих замыслов. И вправду, с какой стати им складывать оружие? Если они желают твоей смерти, то что заставит их изменить намерения?
Макс не сказал Грею ничего нового. Он решил сменить тему:
– Мне надо подготовиться к встрече с дядей Кэдзоу. Знаешь, он всегда был сдержанным, тихим человеком, отстраненным от всех и вся, но добрым. И набожным до мозга костей.
– Ты говорил.
– Он предпочитает уединение. Дядя посвятил всю свою жизнь благому делу, долго жил за границей. Насколько я помню, в Лондоне. Он любит разглагольствовать о «грешниках среди нас». После смерти моего отца он вынужден был приехать сюда и стать моим опекуном.
– Зачем тебе понадобился опекун? Ведь в то время тебе уже минуло двадцать четыре.
– Согласно завещанию, управление поместьем возлагалось на дядю до тех пор, пока мне не исполнится двадцать пять лет.
Макс насторожился и коснулся колена Грея.
– Впервые слышу. Значит, все бразды правления в руках дяди Кэдзоу? И твоим состоянием тоже распоряжается он?
– Да, – кивнул Грей. – Я понимаю, о чем ты подумал, но не дядя замыслил сжить меня со свету. По крайней мере так мне кажется. Властитель его дум – Бог, а не богатство. Состояние дяди Кэдзоу невелико, однако он ни в чем не нуждается. Кроме того, он слаб здоровьем. В седло он садится в самом крайнем случае. А плетение интриг – сложное, утомительное занятие, противное его натуре. Он наверняка постарается побыстрее передать мне все дела, объяснит, куда посылать его долю прибыли и более чем внушительную ренту, и опять отправится в крестовый поход во имя спасения грешников.
Под колесами экипажа скрипел рыхлый снег.
– Девять вечера, – заметил Макс. – Твой дядя рано ложится спать?
– Когда как, – ответил Грей. – Полагаю, за одну гинею наш дворецкий Рэтли принесет дяде новость вместе с утренним шоколадом.
– Ты боишься, что на радостях твой дядя?..
– Черт его знает, – отозвался Грей, надевая шляпу и ожидая, когда кучер откроет дверцу экипажа. – Я уверен лишь в том, что он склонен к апоплексии. Рано или поздно он станет ее жертвой.
Макс усмехнулся и вышел из экипажа вслед за Греем.
– Мы постучим в дверь сами, – сказал Грей кучеру, – а за багажом я пришлю. Отправляйся на конюшню. Кто-нибудь из слуг приютит тебя на ночь.
Кучер благодарно закивал и принялся разгружать сундуки Макса и три саквояжа с вещами Грея, купленными в Лондоне перед отъездом в Шотландию.
Грей поднялся по каменным ступеням крыльца с пустыми вазонами; летом, правда, в них распускались пестрые цветы. Помедлив минуту, он постучал в прочную дубовую дверь. Им вдруг овладели странные чувства, среди которых преобладала растерянность. И все-таки после всего пережитого, о чем Грей вспоминал не иначе как с содроганием, после тягостного ощущения беспомощности, после долгих мечтаний о свободе, после того как надежда норовила покинуть его, он наконец-то дома!
Дверь медленно приотворилась, в щель выглянул невысокий седовласый слуга с кустистыми рыжими бровями и продолговатым лицом.
– Добрый вечер, Рэтли, – произнес Грей. – Как я рад вновь увидеть тебя!
От неожиданности слуга широко разинул рот, недоуменно задвигал бровями, пожевал сморщенными старческими губами и с трудом сглотнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111