Они слились в одно, и Кин потерял всякую связь с реальностью. Он упивался этим мистическим удовольствием, наслаждался ощущениями блаженства и такой сладости, что позабыл и не желал вспоминать ни о чем другом, кроме этой женщины, которую сжимал в объятиях, прильнув к ней как к единственному спасению. Да, Алекса могла заслонить собой всю вселенную, и он не сожалел о потере, лишь бы эта женщина оставалась в кольце его рук.
А Алекса приникла к нему в блаженстве и изумлении. Весь мир, казалось, раскололся надвое, и ее швырнуло в темную, бездонную пропасть. Глубокие, ошеломительные ощущения сотрясали все ее существо. Она никогда и представить не могла себе ничего подобного. Будто парила на легчайших крыльях, свободная для полета, свободная для наслаждения, свободная для счастья…
Но вот сотрясающие душу ощущения взорвались в ней, и она покачнулась и полетела куда-то. Вниз, вверх, вращаясь, скользя… Еле слышный стон сорвался с губ Кина, и она внезапно поняла, что весь этот полет она провела в его объятиях, ни на секунду не покинув кольца сильных, удерживающих ее рук. Да, он волшебник, маг, чародей. Он сплел вокруг нее чудесную магическую паутину.
Когда затихли последние стоны и сотрясения удовлетворенной страсти, Алекса опустила голову на его плечо, дожидаясь, когда сердце вернется к своему обычному ритму.
– Думаю, я никогда не забуду этого… – выдохнула она.
– Хм-м? – Кин не услышал, а почувствовал се приглушенный голос, отдавшийся в его груди, но слов понять не мог.
Алекса улыбнулась про себя. Она никогда не осмелилась бы сознательно повторить эти слова, поэтому и не стала.
– Я не закончила купаться, – пробормотала она и хотела было отодвинуться, но Кин только сильнее сжал руки.
– Не уходи, – попросил он. – Останься сегодня со мной.
– Ты не думаешь, что нам надо…
Кин заставил ее замолчать, закрыв ей рот поцелуем, потом весело улыбнулся.
– Ты когда-нибудь спала голой на берегу? Когда-нибудь просыпалась, ощущая, как солнце обливает тебя своим теплом, будто ты единственное человеческое существо на всей земле и не боишься никого и ничего?
– Нет, никогда. – Алекса хихикнула. – Звучит довольно рискованно.
– Когда я был молодым воином, то решил найти индейского бога и вступить с ним в переговоры. Тогда отправился к ручью и разделся догола, чтобы ему было нетрудно узнать меня.
– И как, узнал? – Алекса не могла противиться искушению и вернула ему обаятельнейшую улыбку, легонько водя пальцем по лбу.
– Думаю, да. Он послал грифа, ринувшегося прямо на меня, чтобы напомнить – мудрый воин никогда не должен обнажаться перед другим воином, зверем… или женщиной.
Кин запустил руку в черные локоны и заставил ее немного откинуть голову, чтобы он мог поцеловать мягкие губы.
– Представить себе не могу, чтобы ты не был готов к атаке любого живого существа. – Голос ее был полон благоговения и трепета, хотя она и пыталась замаскировать их легким смешком.
– Так ты считаешь меня непобедимым? – пробормотал он, прижимаясь снова к ее губам. – Уверяю тебя, это вовсе не так. Индейцы верят, что каждый смертный воин должен встретиться с равным по силе противником и принять вызов, чтобы узнать… Какого черта! – Кин дернулся, почувствовав что-то на своей спине.
Алекса открыла глаза, ожидая увидеть нависшего над ними дикого зверя, но обнаружила только Кентавра. Она весело засмеялась. Жеребец неслышно подошел по мягкому берегу, а они были столь захвачены друг другом, что не заметили, как оказались под его пристальным взглядом.
– Проклятый конь ревнует, – фыркнул Кин, оглянувшись через плечо и заметив, что благородное животное поднимает голову, готовясь снова толкнуть бывшего хозяина.
– Нет, просто скучает без внимания, – объяснила Алекса. Она подняла руку и погладила мягкую шерсть на морде. – Я несколько дней только и знала, что ехала на нем, не уделяя никакого внимания. А он слишком горд, чтобы быть просто рабочей лошадкой.
– Он ревнует, – проворчал Кин, не соглашаясь с ней. Да, ему приходилось делить эту женщину с белыми индейцами, даже с собственным жеребцом. Если бы в нем была хоть капля здравого смысла, ему стоило бы грациозно откланяться и забыть Алексу. Она привлекала всеобщее внимание и неприятности, где бы ни находилась, куда бы ни направлялась. Возможно, Кентавр превращался в сентиментальную массу, когда она к нему прикасалась. Может, Одинокий Зимний Волк был полностью пленен ею; но у него самого достаточно силы воли, пытался уверить себя Кин. Он может противиться Алексе, если так решит. Он должен. Вскоре они вернутся в город, и Алекса окажется окруженной толпами возбужденных мужчин. Он не собирается соперничать с другими за ее внимание, не будет одним из многочисленных обожателей. Пришло время отказаться от нее и позволить этой дикой пташке лететь свободно, следуя велениям и голосу сердца. Простой, обычный случай свел их вместе, напомнил он себе. Они были нужны друг другу. Зависели один от другого в последние несколько недель. Но они оба независимы, и ему придется всю жизнь бродить одному взад-вперед между цивилизацией на восток от Миссисипи и дикой местностью – на запад от нее.
Занятый этими мыслями, Кин схватил поводья Кентавра, отвел жеребца к другим лошадям и там привязал. С этого дня он начнет тренировать свою волю и заставит себя противиться собственному влечению к этой сереброглазой колдунье, обладавшей большим могуществом, чем жрец осейджей. Он проверит свою способность относиться к Алексе просто как к попутчице, он докажет и себе, и ей, что в состоянии жить, не поддаваясь зову сладострастия, даже когда искушение превышает все, что ему доводилось испытывать ранее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140