– Алекса, дорогая моя, ты наполнила всю мою жизнь новым смыслом, и я теперь даже представить не могу, как мог жить без тебя все эти годы.
Чанлер поднял глаза над чашкой кофе и увидел Алексу и Кина. Он с грустью смотрел, как шепчутся счастливые супруги, и вспоминал то время, когда они с Джессикой были так же близки. Теперь он уже не был уверен, было ли это правдой или тоже частью ее грязной, бесчестной игры.
Проклятая баба! Подумать только, она провела его и оставила в дураках. Его бесила мысль о том, что Джессика умудрилась посеять вражду между ним и Кином. Наконец он взял себя в руки, прокашлялся, привлекая внимание влюбленной парочки, и сделал жест рукой, приглашая их присоединиться к нему за столом.
– Я просто счастлив лицезреть, как вы, будто голубки, порхаете по своему любовному гнездышку, но есть кое-какие дела, требующие внимания. Скажи, дорогой брат, могу я оторвать тебя от твоей красавицы жены, пока мы не закончим с ними?
Кин отодвинул стул Алексе, сам уселся напротив Чанлера и заметил, что тот не отрывает глаз от лица его жены.
– Тогда говори скорей, пока не свернул с курса. – Кин пристально посмотрел на брата. Тот смущенно улыбнулся. – Только слепец может не обратить внимания на твою жену, – сказал Чанлер в виде извинения. – Я приехал сообщить, что шхуна вышла из гавани и взяла курс на восточное побережье. – Он значительно посмотрел на брата. – Заходов в Карибское море больше не будет. – Он сжал руками тонкую чашку и начал задумчиво изучать ее содержимое. – Что касается Джессики… – Голос его постепенно затих, а в глазах промелькнул намек на боль. – Да. Так вот, когда я заезжал домой и, сегодня утром, она уже сложила свои вещи и уехала, как я и приказал ей прошлой ночью. Ни она, ни Ходжес больше не побеспокоят никого из нас. Я заверил ее, что если она решится показаться где-то поблизости моего дома, то отделаюсь от нее самым решительным образом, раз и навсегда.
– Вы прогнали ее? – тихо спросила Алекса. – Навсегда?
– Да, и без единого цента, – добавил Чанлер с ноткой горечи в голосе. – Я решил, что она прекрасно может обойтись без богатства и власти – того, чего желала в жизни больше всего. Она это заслужила. Может, снова присоединится к своей театральной труппе. Думаю, в этом ее настоящее призвание – прикидываться кем-то другим и получать за это деньги. Я наконец-то понял, что мне будет лучше без нее. Она отравила мою жизнь, слава Богу, не безвозвратно.
Чанлер нежно похлопал Алексу по руке, потом взгляну на Кина.
– Будьте счастливы. Кин вполне заслуживает своей огромной удачи. А что до меня – так я справлюсь. Я признак что совершил чудовищную ошибку, женившись на Джессике, но извлеку из этого пользу. Когда я буду в следующий раз искать себе жену, у нее будут ваши черты, Алекса.
– Ну нет, она – единственная в своем роде, – вмешался Кин, гордо улыбаясь. – Так что не огорчайся, если придете удовлетвориться меньшим, чем само совершенство.
– К этому-то я уже привык, – проворчал Чанлер. – Н деюсь, ветер моей удачи переменится.
Несколько следующих минут, пока Кин и Чанлер обсуждали финансовые и деловые вопросы, Алекса сидела тихо. Когда завтрак был закончен, Кин уехал с братом, но пообещал, что вернется рано вечером. Его многообещающая улыбка заверила Алексу, что он компенсирует ей проведенный одиночестве день. Его прощальный поцелуй сказал, что это только намек на то, что будет ждать ее при возвращении.
Алекса побродила по особняку и решила отправиться прогуляться верхом на подаренном жеребце. День казался превосходным, и ей хотелось галопом примчаться и просто дать себе насладиться ощущением воли. Радостно улыбаясь, она прошла на конюшню за своей лошадью, но внезапно на память пришел Кентавр. Часть другого мира. Того, к которому Алекса отчаянно мечтала вернуться. Да, она счастлива с Кином, но Новый Орлеан оказался полон пустых, надутых людей, чей образ жизни решительно отличался от того, к чему стремилась Алекса. Она может, конечно, сделать вид, что приспособилась, но все равно в душе будет тосковать по тихому журчанию ручья и мягкому шелесту высокой травы на бескрайних просторах прерий.
Алекса остановилась под низко нависшими ветвями и хлопала коня по шее. На плантации все было тихо и миг но она как-то не могла расслабиться. Казалось, что-то жутковатое было в… Алекса вдруг напряглась, а жеребец навострил уши и повернулся, глядя в заросли деревьев. Внезапно зловещую тишину разорвал резкий треск сломанной ветки.
Алекса вдруг почувствовала чье-то присутствие позади себя и резко обернулась, но было уже поздно. Она стала жертвой хищного зверя, выследившего и набросившегося на нее в удобный момент.
Кин верхом возвращался домой на сахарную плантацию, и на лице его играла кривоватая ухмылка. Они с Чанлером прозанимались делами целый день, но он постоянно ловил себя на том, что мысли его заняты Алексой, а вовсе не счетами и описями.
Он собирался провести восхитительный, упоительный, превосходный вечер. Утром перед отъездом Кин дал указания приготовить особое праздничное меню. И теперь ему представлялся ужин при свечах в компании его милой Алексы. Сегодня им никто не помешает, и его прелестная жена будет принадлежать только ему. Что за ночь их ждет, размышлял Кин, слезая с седла.
Он вошел в конюшню и удивленно нахмурился, заметив, что жеребца Алексы нет в отведенном ему деннике. Не может быть, чтобы она куда-то уехала в столь поздний час. Кин оглянулся, заметил, что несколько соседних денников тоже пусты, и стряхнул зарождающееся беспокойство. Наверное, конюхи тренируют лошадей, решил он. В общем-то в этом не было ничего необычного – они часто разминали застоявшихся животных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140