Иллюминатор, выходивший на корму, был задернут бархатными шторами, расшитые золотом ткани образовывали балдахин, тянувшийся через всю каюту. Кресло, занимавшее угол каюты, было покрыто гигантских размеров накидкой из голубого бархата. Противоположный угол занимал гладко отполированный стол из мореного дуба, на который падал свет от фонаря. В глубине виднелась двойная кровать с украшениями ручной работы: застеленная шелковыми простынями, она гостеприимно ожидала возвращения хозяина. Размерами напоминавшая три обычные комнаты, эта каюта представляла собой чуть ли не дворец на воде.
Микаэле оставалось только пожалеть, что ей не придется наслаждаться всей этой роскошью во время путешествия: ее ждало жалкое убежище где-нибудь возле ящиков и мешков, вместе с крысами.
И все равно она считала, что это лучше возвращения в поместье Рушара, где ее ждут притеснения да отцовский гнев, точнее, как теперь выяснилось, гнев ее дяди.
Из печальной задумчивости Микаэлу вывел раздавшийся неподалеку женский смех, который время от времени перекрывался глубоким мужским баритоном. Стук приближающихся шагов мгновенно поверг Микаэлу в панику. Услышав, как в двери поворачивается ключ, она испуганно обежала взглядом помещение. О Боже, что, если ее застанут в личных покоях капитана?! При мысли об этом она задрожала всем телом.
Микаэла едва успела забраться под кровать, как дверь со скрипом отворилась. Она лежала на спине под сплетением веревок, на которых держался матрас. Ну, и что ей теперь делать? Впереди ночь, и тут такое начнется…
— Как насчет еще одного стаканчика? — Люсьен Сафер повернулся к своей пышногрудой спутнице. Та радостно воскликнула:
— Грешно было бы отказаться!
Подвыпившая девица тут же плюхнулась на кровать. Микаэла застыла, даже дыхания ее не было слышно. Однако когда на пол полетели предметы женского туалета, она с трудом сдержала стон: у нее возникло предчувствие, что прямо сейчас ей предстоит пройти заочное обучение науке любви.
— Ну же, приятель, тащи сюда выпивку, да и сам устраивайся рядом! Ты такой красавчик!
Красавчик он или нет, Микаэле с того места, где она находилась, трудно было разобраться — ей видны были только его темные немецкие башмаки. Зато глубокий, звучный голос американца ласкал ей слух, а в его манере растягивать слова ощущалось что-то волнующее.
Люсьен Сафер присел на край кровати и протянул спутнице полный бокал.
— Мы так и не поговорили о цене. Может, пора?
— Насчет денег сами решайте, капитан, — проворковала она. — Чем больше удовольствия, тем выше цена, не так ли?
Матрас задвигался, и Микаэла инстинктивно прижалась к стене. Доносившиеся сверху стоны, вздохи и возгласы стали для нее истинным мучением: кровать ходила ходуном, едва не задевая ее. Она заставила себя не думать о происходящем и принялась считать до ста на английском и испанском, затем перешла на месяцы и года на латыни — все, что угодно, лишь бы отвлечься от этого кошмара!
На ее счастье, любовные игры продолжались недолго, Микаэла поняла, что капитан свой любовный аппетит удовлетворяет быстро и решительно.
Увидев на полу босые мужские ноги, она отвернулась и только слышала из-за спины, как горлышко бутылки ударяется о стенку стакана, а в кармане брюк позвякивают монеты.
— Что-то слишком быстро вы работаете, капитан, — заметила девица, садясь на край кровати.
— Просто у меня очень много дел.
Голос американца звучал совершенно бесстрастно, и это удивило Микаэлу. Все, что она знала о мужчинах, и так не свидетельствовало в их пользу, а поведение американского капитана было просто неслыханным — оно убеждало ее в том, что изысканные манеры нужны мужчинам лишь для того, чтобы заманить женщину в постель; удовлетворив свой животный аппетит, они тут же утрачивают к любви всякий интерес. Так оно, наверное, и есть, подумала Микаэла: недаром Карлос Моралес так обозлился, когда она его оттолкнула.
— Если хотите, чтобы я задержалась еще немного…
— На это у меня нет времени, — оборвал гостью Люсьен, — так что одевайся, да поскорее, и иди домой, если не хочешь продолжать свое дело на этом корабле, пока мы не доберемся до Каролины.
Бурча что-то, девица подобрала с пола свою одежду и принялась одеваться прямо на ходу.
— Какой вы грубый человек, капитан…
— Тебе щедро заплатили, и этого достаточно, чтобы ты была мне благодарна.
Интересно, подумала Микаэла, а вид у него такой же бесстрастный, как и голос? Настоящий пират, Синяя Борода, решила она: использует женщин, а после отшвыривает их, изнемогающих от любовной страсти. Микаэла поклялась себе, что будет держаться подальше от этого бессердечного, бесчувственного болвана — если, конечно, ей когда-нибудь удастся выбраться из-под его кровати!
Люсьен плюхнулся в просторное кресло и, вытянув ноги, положил их на оттоманку.
— Ах, Сесиль, и зачем только ты довела меня до этого!..
Прозвучавшая в голосе капитана неподдельная тоска поразила Микаэлу, а ведь лишь миг назад этот человек был для нее воплощением полного равнодушия. Интересно, что же такое сделала эта Сесиль, чтобы заставить капитана бегать за каждой юбкой? Скорее всего изменила, и не более того. Тогда, выходит, это беглое свидание, да и другие в том же роде, — лишь безнадежная попытка избавиться от воспоминаний о прежней любви?
«Не лезь куда не следует, — одернула себя Микаэла, — у тебя собственных проблем хватает. Так или иначе, от этого горячего капитана, сделавшего уличную девицу жертвой своей любви, надо держаться подальше».
Стук в дверь оторвал Микаэлу от этих размышлений. Заскрипели петли, и тут она увидела, как на пороге появилась еще одна пара отполированных до блеска черных башмаков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83