Он
согласился, но почему-то неохотно. Я не стал выяснять причину этой
неохоты,-- это его дело. Мне было важно одно-- возможность отдохнуть после
тяжелых занятий в Школе и уединиться для размышления. К заняти-ям, между
прочим, надо было готовиться. Я делал это в поезде. Но это было терпимо пару
раз в неделю, а не четыре. К тому же занятия пришлось сместить так, что мои
поездки выпадали на часы, когда поезда были набиты сверх меры.
Наконец Серый нашел мне хорошую комнату на окраине города, в чистой и
тихой квартире. Хозяева -- одинокие старики, чему я обрадо-вался особенно. И
добрые. Они сразу проявили ко мне что-то вроде родительских чувств и стали
за мной ухаживать-- подкармливать, стирать и чинить белье. Я сомневался, что
Серый оплачивал это, и отдавал им часть своих "карманных" денег. Они
настолько вошли в роль родителей, что не ложились ночью спать до тех пор,
пока я не приходил домой, и очень сердились, если я не приходил совсем. Мне
такая жизнь пришлась по душе. И я начал подумывать о том, чтобы покончить со
Школой, найти какую-нибудь работенку и пожить нормаль-ной семейной жизнью
хотя бы несколько лет. Я же впервые попал в семейную обстановку!

СОБЛАЗНЫ И НАМЕРЕНИЯ
С первых же дней работы в школе на меня обрушились соблазны. Первым
делом меня попытались вовлечь в некую религиозную секту. Потом было
несколько поползновений со стороны гомосексуалистов, несколько попыток
старых баб с квартирами и хорошей зарплатой женить на себе, несколько
предложений позировать художникам и даже сниматься в кино. Я действительно
являл собою зрелище живописное. Работал я до изнеможения -- лекции, уроки,
консультации, визиты... Отощал. Глаза стали огромными и горящими. Начали
седеть волосы и борода. Когда я шел по улицам, меня принимали за индийского
йога, приехавшего работать в Советский Союз-- помогать создавать совет-скую
школу йоги. Парень из института, о котором говорил Ассистент и который
аккуратно посещал все мои занятия, предложил устроить меня на постоянную
работу в их секретную лабораторию. Он соблазнял меня отдельной квартирой,
высокой зарплатой и кандидатской степенью через три года.
-- Ты себе цены не знаешь,-- говорил он.-- Ты же такие чудеса мог

бы творить в нашей лаборатории! Ты бы сразу поднялся до самых высших
лиц! До Самого! Наверняка тебя бы сразу включили в Его Личную группу.
Соглашайся добровольно. А то ведь все равно рано или поздно вашу лавочку
прикроют, а тебя передадут нам. Только уже без тех благ, какие ты можешь
иметь сейчас.
Я отсекал все эти соблазны. Я хотел одного-- выложиться до конца, как
можно больше отдать людям из того, чем я обладал. Не может быть, думал я,
чтобы все пропало впустую. Что-то останется в людях от меня, что-то
сохранится и даст ростки. Задача Бога-- посеять свои семена в душах людей.
Посеять как можно больше, ибо лишь немногое может сохраниться и дать жизнь.
Прошло три месяца без особых изменений. Я работал, как одержи-мый. Я
чувствовал необычайный подъем. Чувствовал, что люди слуша-ют меня и хотят
слушать. Во время моих лекций нами всеми владело состояние, которое я бы
назвал священным трепетом за неимением более сильных выражений. Может быть,
слово "экстаз" здесь подойдет. Антипод называл это коллективным психозом.
Тот парень, о котором я упоминал, снова имел со мной разговор.
-- Решайся,-- сказал он,-- остались считанные дни. Этой лавочке скоро
конец. Я сообщил о разговоре Серому. Тот не на шутку встревожился.
-- Кажется, дело идет к развязке,-- сказал он.-- Пора сворачивать-ся.
Объявим новый расширенный набор учеников!
Желающих на сей раз оказалось более тысячи. И все внесли месяч-ную
плату в качестве аванса.

КОНЕЦ ШКОЛЫ
Серый сам приехал ко мне.
-- Обстоятельства сложились так,-- сказал он,-- что нашу лавочку
придется закрыть раньше, чем мы предполагали. Вот тебе паспорт на имя..,
билет на самолет в Н., адрес и деньги. Этих денег тебе хватит месяца на три.
Отдыхай, загорай, отсыпайся. В Школе больше не появляйся -- она уже не
существует, вернее, она уже в ведении КГБ.
Мне было жаль мою Школу -- я к ней привык. Я не изложил еще и половины
своих идей. Но делать было нечего. В Н. я решил не лететь:
что мне там делать? Билет и новый паспорт выбросил. Решил, что мой
старый лучше, хотя временная прописка кончилась, а возобновить, без Серого я
не смогу. Мои старики ни за что не хотели меня отпускать, решив усыновить
меня и добиться постоянной прописки.

ЧТО БЫЛО
Ночью ко мне пришел сам Христос, и мы с ним поговорили с полной
откровенностью.
-- Скажи честно,-- спросил я его в конце беседы,-- был ты на самом деле
или нет?
-- Был,-- ответил он.
-- Ты на самом деле сын Божий?
-- Не говори глупостей! Никакого Бога нет. Мои родители-- обыч-ные
люди.
-- Кто был ты?
-- Целитель, проповедник или учитель. Таких, как я, было много.
-- Но ты был крупнее всех?

-- Вряд ли. Сравнивать невозможно.
-- Но почему же?..
-- Потому что меня казнили.
-- За что?
-- Слишком много развелось учителей вроде меня. Это обеспокоило
римские власти. Они решили покончить с нами. Для назиданияпрочим
выбрали меня и казнили.
-- Почему тебя?
-- Мою кандидатуру им предложили еврейские священники. Они не любили
меня за то, что я становился популярен как целитель.
-- Ты не воскресал?
-- Нет, конечно. Тот, "воскресший", был самозванец.
-- А учение?
-- Кое-что из того, что сохранилось, проповедовал я сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80