Как я могу все это бросить? Не могу. Это мое. Я есть только до
тех пор, пока я здесь. Давно-давно пришлось нам отступать. Отступление надо
было прикрыть. Иначе всем каюк. Не было приказов. Не было просьб.
И отступление прикрыть
Из строя стали выходить.
Мы им сказали: ну, пока,
Счастливо оставаться.
Они сказали: что ж, пока,
Пока живите, братцы.
Мы им краюхи: вот -- жратва,
В последний, может статься.
Они: к чему теперь, братва,
При жизни бы набраться.
Я остался с ними. Не знаю, почему. Я не мог не остаться. Я не могу их
бросить. Никогда. Мне страшно, говорит Она.
ЧАС ДВАДЦАТЬ ВТОРОЙ
Уходишь, спросил Лодер. Ухожу, сказал Крикун. Обиделся, спросил Лодер.
Напрасно. В нашем деле сгоряча всякое может быть. Надо терпимее. Не
обиделся, сказал Крикун. Дело не в этом. Вы боретесь против бесправия,
репрессий, диктатуры. А сами? А что ты имеешь в виду, спросил Лодер. Многое,
сказал Крикун. Например, случай с Самосожженцем. Но ты же сам не против
таких акций, сказал Лодер. Да, если они добровольны и индивидуальны, а не
акции организации, сказал Крикун. А вы запугали мальчишку. Вы насильно
толкнули его на это дело. Я не могу вам это простить. Это изуверская
жестокость. В духе Хозяина. Мы уже не раз говорили на эту тему, сказал
Лодер. Это ошибка, а не суть. Суть проявляется в характерных ошибках, сказал
Крикун. Кроме того, на кого рассчитан Срамиздат и кто его читает фактически?
Стукачи. Слишком много тут стукачей. Сынки высокопоставленного начальства.
Взбесившиеся от жира бабенки. Преуспевающие молодые работники министерства
иностранных дел. Правилегированные журналисты и референты высших властей.
Благополучные актеры, еще не получившие почетных званий. Много ли среди
читателей Срамиздата людей, искренне и глубоко переживающих ситуацию в
стране? Срамиздат стал чтивом, щекочущим нервы публике особого сорта,
которая лишь изображает из себя фронду, а по сути претендует если не на
власть, то на участие во власти на устраивающих ее условиях. Что-то вроде
детективов с социальным оттенком. А внешняя ориентация -- какой вид она
приняла? Как формировались последние номера? Нужно строить номер так, чтобы
это производило эффект на Западе, говорил ты. На кого? Какой эффект? Есть
эффект и эффект. Есть поверхностный эффект минуты. И есть глубокий эффект
времени. Эффект и сенсация -- не одно и то же. Вы стали склоняться к
сенсации, к позе, к саморекламе, к самолюбованию. Мне это не подходит. Уже
не подходит. Я иду дальше. Куда и с кем, спросил Лодер. Уйдя от нас, ты
окажешься в полном одиночестве. Кто ты для прочих? Стукац. В крайнем случае,
темная личность. Это роли не играет, сказал Крикун. Я сам себе судья, а
мнение остальных меня не волнует. Моя совесть чиста.
Ему было куда уйти. Но то, куда он ушел, отличалось от покинутого
только масштабами дела и масштабами сенсации. Уходить было некуда. Но
оставаться было нельзя.
ВЫБОР ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
Все дело в том, говорит Журналист, что у вас истребили в свое время
интеллигенцию. И потом, говорит Неврастеник, воспроизвели ее в грандиозных
масштабах. Я сейчас скажу Вам нечто как будто бы очень кощунственное. Но не
торопитесь с заключениями. Вы же знаете, я не апологет. Я не противник и не
борец. Я всего лишь переживатель. Но не апологет. Так вот. Взгляните на эти
новые жилые кварталы. Вот гостиница. Вот административные здания. Магазины.
Кинотеатры. Смотрите, какой бульвар? Неплохо? Конечно, сказал Журналист. У
нас в свое время порушили кучу церквей и особняков. Еще большее число зданий
всякого рода разрушилось от времени и от отсутствия внимания. Сколько старых
архитекторов посадили! Скажите, как сказалось все это на современной нашей
архитектуре и строительстве всякого рода зданий? Пропали многие памятники
культуры прошлого? Да. Упустили приоритет и отстали? Да. Многие невинно
пострадали? Да. Но в принципе было бы то, что Вы видите, иным или нет? Не
надо доказательств или обоснований. Положитесь на свою интуицию. Скажите,
что скажется само собой. Нет, сказал Журналист. Но это -- другой вопрос.
Нет, сказал Неврастеник. Вопрос тот же. Точка зрения иная. Вы догадываетесь,
к чему я клоню. Совершенно аналогичная картина в области науки, техники,
живописи, скульптуры, военного дела и т.п., -- в общем -- во всех областях
культуры. Каким бы ни было наше прошлое, т.е. путь к сегодняшнему состоянию,
мы все равно пришли бы к этому. Рано или поздно. Но к этому. Ибо это
вырастало из самих основ жизни. Немножко, может быть, раньше. Веселее.
Интереснее. Но к этому. И только к этому. Мы истребляли свое прошлое, а не
будущее. Мы могли истреблять благодаря тому, что шли сюда и с прошлым могли
не считаться. Мы всего-навсего лишь расчистили дорогу тому, что есть
сегодня. Это -- объективно и беспристрастно. Независимо от того, что думали
участники процесса. Я не оправдываю ничто и никого. Я только хочу сказать,
что сегодняшнее наше состояние и путь к нему -- не болезнь, не уродство, не
искусственная искалеченность, а нормальное, здоровое, полноценное состояние
общества такого типа. Неверно, будто оно сложилось так по той причине, что
раньше уничтожили кого-то. Уничтожили потому и благодаря тому, что рождалось
это. А что касается нашего брата, интеллектуала, то ситуация тут проще
пареной репы. Мы -- дворняжки, вообразившие себя догами. Но Ибанск выдвигал
и выдвигает в мировую культуру выдающихся деятелей, говорит Журналист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143