По мясу и молоку Ибанск уже догнал и перегнал Запад, и о мясе и
молоке ибанцы забыли думать. А он неплохой мужик, говорили прогрессивные
силы о Троглодите. Главное -- не мешает работать. Смотря, кому, сказал
Учитель.
Теперь тебе лафа, сказал Неврастеник Учителю. Ерунда, сказал Учитель.
Теперь у нас все кибернетики. Первое, что сделали наши прогрессисты,
отпихнули меня подальше, обвинив в невежестве и кустарничестве. Смешно!
Человек, обвинивший меня в этом, переложил для кибернетического сборника
статью одного западного математика как последнее слово науки. А тот просто
излагал мои идеи, опубликованные еще пять лет назад. Причем, прямо называл
меня как первоисточник. Недавно у нас было всего пять-шесть кибернетиков.
Все состояли на учете в Органах. Почти все сидели. На прошлой неделе был
симпозиум. Съехалось более тысячи специалистов. Так что никакой лафы. Даже
наоборот. До сих пор было хотя бы состояние исключительности. Негативное, но
признанное. Теперь и этого нет. Перспективы? Они очевидны. Начинается бум.
Дело раздуют. Присосется всякий сброд. Нагреют руки. Защитят диссертации.
Получат звания, ордена, премии. Поездят за границу -- высшая награда за
заслуги в нашем обществе. Потом бум стихнет. За это время ототрут и раздавят
приличных людей. Наступит всеобщее разочарование. Идеи исчерпают
объединяющее идеологическое значение. Останется чисто официальное массовое
явление со всеми атрибутами ибанских учреждений. А поскольку новых идей
такого масштаба не предвидится, прогрессивные силы распадутся на социальные
атомы -- на отдельных индивидов с нелепой формой поведения. Перспектив тут
никаких. Социальная оппозиция должна перестать рядиться в чуждые ей оболочки
науки, искусства, хозяйствования. Она должна выступить в своей собственной
роли, без камуфляжа.
ПЕРЕМЕНЫ
На крыше нового полунебоскреба редакции Газеты и Журнала вспыхнули
зеленые слова:
АЗЕТ -- ОВО РАЗВЕ
УРНА -- ПОЛ С ВЕ ЧИ
Что это значит, спросил Журналист. Сейчас узнаем, сказал Неврастеник.
После нескольких подмигиваний на табло вспыхнули ярко-красные слова:
ПУСК БАНЕ ТАР И МАЛ
ПРОЧ ГАЗЕТУ И ЖУРНАЛ.
В переводе на английский, сказал Неврастеник, это означает:
ГАЗЕТА -- НОВОГО РАЗВЕДЧИК,
ЖУРНАЛ -- ПОЛЕЗНОГО СОВЕТЧИК.
ПУСКАЙ ИБАНЕЦ СТАР И МАЛ
ПРОЧТЕТ ГАЗЕТУ И ЖУРНАЛ.
Как видите, мы и в области рекламы наступаем вам на пятки. И все-таки,
сказал Журналист, тупо уставившись на вывеску магазина АСТРОНОМ, за эти годы
у вас произошли грандиозные перемены. Вчера, например, я встречался с
Распашонкой. Он читал прекрасные стихи. Смелые. Глядите, сказал Неврастеник,
это тоже из Распашонки.
КАЖДЫЙ ИБАНЕЦ ОБЯЗАН ЗНАТЬ
НАУКУ ОДНУ
КАКУЮ?
ОТВЕТЬТЕ-КА!
ЭТА НАУКА
-- НАУК НАШИХ
МАТЬ,
ОРУЖИЕ НАШЕ
-- САМА ДУБАЛЕКТИКА!
Это пустяки, сказал Журналист. Нельзя же без этого. А без этого,
спросил Неврастеник, указывая на табло.
ДЕЛОВЫЕ КОНТАКТЫ НУЖНЫ --
ТЕРПИ.
НО ЕСЛИ ДАЖЕ
ОБОСТРЕНЬЕ УТИХНЕТ,
ИДЕОЛОГИЮ
НАШУ
ВО ВСЮ КРЕПИ
И ВОВСЮ ВОЮЙ
С ИДЕОЛОГИЕЙ
ИХНЕЙ!
Да, сказал Журналист. Это уже не шутки. Какой-то проходимец на этом
большие денежки нажил. Этот проходимец -- Ваш любимый Распашонка, сказал
Неврастеник. Может быть зайдем куда-нибудь слегка выпить? Идея, сказал
Журналист, указывая на забегаловку, над которой сверкали исполинские
разноцветные буквы КУСОЧНАЯ. Вот сюда! Уже закрывается? Странно. Еще так
рано. Тогда пошли сюда. Очередь! Часа полтора стоять! Нет, это не по мне.
Журналист задумался. Он уже не реагировал на огромный плакат в окне кафе, на
котором был изображен произносящий речь Заведующий, а под ним -- слова:
ЧТОБЫ В ПОЛИТИКЕ РАЗБИРАТЬСЯ ХОРОШО,
РЕЧЬ ЗАВЕДУЮЩЕГО ИЗУЧИ С КАРАНДАШОМ.
Неврастеник хотел сказать, что это -- тоже Распашонка. А портрет
рисовал трижды лауреат... Но ему было лень из-за такого пустяка открывать
рот. Он ждал. Пошли в Интурист, сказал Журналист. Меня туда не пустят,
сказал Неврастеник. Тогда в Националь, сказал Журналист. Там уже с открытия
нет свободных мест, сказал Неврастеник. Тогда пошли ко мне в номер, сказал
Журналист. Вы хотите, чтобы мне дело пришили, спросил Неврастеник. Вот
сволочи, сказал Журналист. У вас тут ничто не меняется! Когда Неврастеник
показал ему на табло, на котором сияли слова из новой поэмы Распашонки, он
махнул рукой. Я не читая знаю, что там будет, сказал он.
К СВЕТИЛУ ГОЛОВУ ВОЗДЕВ,
ОРУ ЕМУ ДЕВИЗ МОЙ:
ВПЕРЕД,
И НИКАКИХ ГВОЗДЕЙ,
К ПОБЕДЕ ПОЛНОЙ
ИЗМА.
ПО ЗАСЛУГАМ
Смотри, говорит Она. Троглодита и Теоретика выбрали в академию наши
друзья-соседи. Большая статья о их выдающихся научных заслугах. Господи, что
творится. Они же полнейшие ничтожества в науке! Потому и выбрали, говорит
Он. Потому и статью дали. Учителя, между прочим, в трех академиях Запада
избрали. А у нас об этом ни строчки. Почему? Потому что он стал крупной
фигурой в науке без ведома начальства. И вопреки ему. Неужели у этих
Троглодитов и Теоретиков совесть спокойна, говорит Она. Конечно, говорит Он.
Незаслуженные награды люди принимают с гораздо большим удовольствием, чем
заслуженные. Если награда заслужена, значит человек сделал дело, и об этом
знают. А сделанное дело и известность об этом само по себе уже укрепляет
социальную позицию человека. Награда только констатирует это и может быть
чуть-чуть усиливает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143