Осталось немного.
НИКАКИХ ПРЕТЕНЗИЙ
Заказы аннулированы, говорит Мазила. Судьба моя решена. Решена, говорит
Болтун. А за что, спрашивает Мазила. За намерение быть независимым, говорит
Болтун. Скажи откровенно, если бы тебе сейчас простили все твои грехи и
вернули прежнее состояние, дало бы это тебе удовлетворение? Нет, сказал
Мазила. Избрали бы в Академию, спросил Болтун. Нет, сказал Мазила. Дали бы
Премию, спросил Болтун. Нет, сказал Мазила. Выпустили бы за границу, спросил
Болтун. Нет, сказал Мазила. Устроили бы выставку, спросил Болтун. Нет,
сказал Мазила. А если тебя выгонят из Союза, будешь ты огорчен, спросил
Болтун. Нет, сказал Мазила. Отнимут мастерскую, спросил Болтун. Нет, сказал
Мазила. Выгонят из Ибанска, спросил Болтун. Нет, сказал Мазила. Уничтожат
твои работы, спросил Болтун. Нет, сказал Мазила. Значит, житейские невзгоды
ни при чем, спросил Болтун. При чем, сказал Мазила. Если бы их не было, я бы
не говорил "нет". Чего же ты хочешь, спросил Болтун. Работать, сказал
Мазила. А ты, чего хочешь ты? Ничего, сказал Болтун, я не претендую даже на
наказание.
РЕШЕНИЕ
ЛОГИЧЕСКИЙ ОЧЕРК ОДНОГО ПЕРИОДА ИБАНСКОЙ ИСТОРИИ
Цель очерка -- выявить основной результат этого периода.
При выдумывании очерка автору никто не помогал. Никто этот очерк не
читал. Никто не высказывал ценных критических замечаний. Дружеских -- тем
более. И автор всем благодарен за это.
Конечно, кое-кто догадывался о том, что автор что-то сочиняет.
Догадывались, прежде всего, Вездесущие и Всеведущие Органы. Им положено обо
всем догадываться заранее. Целый год они систематически исследовали помойку
в нашем дворе. Но они допустили непростительную для такой мощной и опытной
организации ошибку: они рылись не в той помойке! Наш корпус прикреплен к
помойке слева, а они рылись в помойке справа. Ошибка произошла по всей
вероятности потому, что автор, объясняя одному своему старому приятелю
расположение помойки, стоял к дому задом, а приятель передом. Догадывались
также близкие друзья. Они очень боялись, что автор вдруг напишет что-нибудь
серьезное, и постоянно допытывались, не делает ли он это на самом деле. Ну
где мне, говорил им автор, я же не Правдец и не Певец. Я же рядовой член.
Успокоенные друзья похлопывали автора по плечу и советовали писать. По
глазам они видели, что тут все же что-то не так, и на всякий случай
осторожно распускали слушок о том, что автор строчит обличительную книгу.
Автор должен их разочаровать. Он действительно настрочил книгу. Но не
обличительную, а апологетическую. Подпольная книга в защиту ибанского образа
жизни, -- было ли что-либо подобное в истории? В западной истории наверняка
нет. А вот в ибанской истории, судя по всему, это становится обычным делом.
Ибанск. Год безразлично какой.
У ВАС ЕСТЬ ВЫБОР
Ваши сообщники признали вину и раскаялись, сказал Сотрудник. Вы один
упорствуете. И напрасно. До суда мы Вас все равно не допустим. Не надейтесь
на это. Направим на медицинскую экспертизу. При современных достижениях
науки уже через несколько дней ни один психиатр в мире не признает Вас
психически здоровым и не возьмется вылечить. Вам сохранят способность
осознавать свое положение. А это очень мучительно. Вы будете постоянно
страдать. Десять лет. Двадцать. До конца жизни. И никто из-за Вас шума
поднимать не будет. В деле Срамиздата Ваших следов не осталось. Ваши
сообщники избегают упоминать Ваше имя. Как ученый Вы не такая уж заметная
величина, чтобы на Ваше исчезновение обратили внимание и связали с
политикой. Если же Вы признаете вину и раскаетесь, получите небольшой срок.
История с Правдецом в деле фигурировать не будет. Это уже согласовано. Вам
дадут возможность нормально жить и заниматься научной работой. Даю Вам еще
сутки на размышления. Последние. Выбирайте.
Прогресс, подумал Крикун. Они теперь дают возможность выбирать себе
меру наказания. В обмен на сотрудничество, конечно. И какие перемены! Раньше
невиновные торопились признаться и покаяться. А теперь даже виновные
торгуются. Нет, голубчики! Не зря все это было. Не зря. Десять лет?
Двадцать? А какое это имеет значение? Мгновение. И нет ничего.
ОБЪЕКТИВНЫЙ ВЗГЛЯД СНАРУЖИ
Журналист, проживший целый месяц в Ибанске в гостинице Интуриста около
Сортира и наблюдавший ибанское общество изнутри, написал большую книгу о
том, как это общество выглядит объективно, т.е. снаружи. Книга имела большой
успех в Ибанске. В рецензии на книгу в Газете отметили, что даже буржуазные
деятели Запада вынуждены признать... И далее шла большая выдержка,
критикующая ибанскую действительность. За это Журналисту разрешили вывезти
из Ибанска две банки красной икры и икону. Так что книга Журналиста
заслуживает доверия. И мы на нее в дальнейшем будем неоднократно ссылаться
при описании интересующего нас периода ибанской истории.
В рассматриваемый период, говорится в книге Журналиста, в Ибанске имел
место мощный подъем духовной жизни. Показателем этого является публикация
остро критических стихов ведущего поэта Распашонки, любимца молодежи, армии
и Органов, а также взлет Театра на Ибанке, по-новому прочитавшего старую
пьесу и поставившего злободневную новую пьесу талантливейшего публициста
Брата, написанную им в соавторстве с Шекспиром и Достоевским и посвященную
положению Гамлета в физическом Институте Академии Наук (сокращенно ФТИАНИИ
ХУЯЦЧШЩЭЫЮ).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143