И не было бы начала.
Начало всегда есть тайна.
Это случилось тогда, когда Крикун трясся на голых досках товарного
вагона, тащившего его на далекую окраину Ибанска служить в армию. Им нельзя
прощать, говорил он себе. Отныне и навсегда твое дело -- не прощать. Ты
один. Это уже кое-что. Единица есть начало ряда. Но это мало. Какое оружие
противопоставить им? Ум? Науку? Конечно, можно построить точную науку про
это общество. Оно не такая уж сложная штука. Скорее, оно примитивно. И наука
о нем вряд ли принесет славу выдающегося ученого ее создателю. К тому же
выводы науки годятся для повторяющихся явлений, а не для индивидуальных в их
исключительности. К тому же Они тупы и равнодушны. И жестоки в силу тупости
и равнодушия. Их образованность -- трофеи. Наукой Их не прошибешь. Так что?
Сумасшествие? Каприз? Дерзость отчаяния? Безрассудство? Нет, это пока рано.
Не заметят. Это потом. А сначала -- самоотречение и безвестность. С
честолюбием надо покончить раз и навсегда. Ты один. И слава тебе ни к чему.
Отныне твое дело будет известно только тебе одному. Даже те, над кем ты
будешь работать, не будут знать, кто ты.
Он вспомнил, как заполняли на него документы, когда он принес заявление
о призыве в армию. И ему стало весело. Они тебе лгут на каждом шагу, а от
тебя требуют безусловной правдивости. Они уверены в том, что их не посмеют
обмануть. И странно, их почти не обманывают. А они обманывают всегда. Он
потом не раз наблюдал случаи, когда обманывали их, и поражался тому, что они
не способны обнаружить мало-мальски продуманный обман. Документы на него
заполняли с его же слов. Он не сказал, где его Отец, что его исключили из
института без права поступления, что он сам выбросил в мусорную урну
членский билет Союза Молодежи, когда вышел из главного здания Органов. И уж
тем более не сказал о своих взаимоотношениях с Органами.
Он был спокоен.
У него было дело. Великое дело.
Все, в конце концов, решают сами люди,
думал он. Как говорил наш любимый вождь, кадры решают все. Надо
работать с людьми. Работать индивидуально, настойчиво, без спешки. Никаких
внешних эффектов. Внешние эффекты суть средства массового воздействия. Для
них сейчас не время. В обществе сначала должны поработать единицы, десятки,
сотни, тысячи таких, как я. А уж потом можно будет устраивать массовые
спектакли. И он придумал в шутку:
Смешно про нас стихи писать.
Для этого и проза не годится.
Бензину лучше литров пять достать,
На площадь выйти.
Не спеша облиться.
Чиркнуть спичкою успеть.
И на глазах у всех сгореть.
Для этого, быть может, стоило родиться.
Это было за двадцать с лишним лет до того, как первый мальчик, тогда
еще не родившийся на свет, сжег себя на площади. Одним словом, сказал он
себе, спокойно засыпая, эту мразь надо начать расшатывать. И я это буду
делать.
Он не мог тогда знать, что даже этот его труд Они тоже присвоят себе и
на весь мир провозгласят о нем как о своем собственном деле. Как о
благодеянии, дарованном ими самими людям. И провозгласит это один из
ближайших сподвижников главного палача. Хитрый и пронырливый малограмотный
человечек с интеллектом заведующего баней нахально оттолкнет всех, имеющих
на то право, и влезет в историю на пьедестал Освободителя. И никто не укажет
на капли крови, стекающие с него. И никто не упомянет даже намеком о таких,
как Крикун. Молчать будут даже те, кто знал о подлинном деле Крикуна и был
ему обязан. Они оттолкнут его в сторону и предпочтут считать даже его труд
над ними своим собственным делом.
Боже, почему тебя нет!
Где же ты, черт тебя побери?
Приди же, в конце концов!
Без тебя тут так трудно!
ИДЕЯ НЕРАВЕНСТВА
Сами все время меня вынуждаете говорить, а потом обвиняете меня в том
что я трепотней занимаюсь, говорит Болтун. Ну да черт с вами. Денег же с вас
я не беру. Самой прогрессивной идеей в наших условиях, если уж вы хотите
слышать мое мнение по сему поводу, была бы идея неравенства. Идея равенства
в условиях ибанского общества имеет смысл, противоположный тому, какой она
когда-то имела на Западе. Она тут звучит примерно так же, как звание
революционера в применении к работнику органов или партийного аппарата.
Здесь идея равенства есть принцип власти, направленный не на себя, а только
на подвластных. Суть его -- не допустить того, чтобы человек добился за счет
своих личных способностей и труда благ, положенных лицам определенного
социального ранга, не занимая социального положения этого ранга. Субъективно
это несправедливо. Субъективно, например, ничем не оправдаешь таких
ситуаций, когда два чиновника не различаются по личным способностям и
затратам труда, но получают разные блага, поскольку занимают разные посты а
талантливый и продуктивный ученый получает столько же, сколько бесплодный и
бездарный коллега, поскольку они занимают одинаковые должности. Все попытки
руководства навести тут справедливый порядок вырождаются в пустую демагогию,
ибо они не затрагивают иерархию распределения. Выход один: восстановить
справедливое неравенство путем создания условий повышения социальной позиции
индивидов за счет личных способностей. Но это противоречит самой идее
иерархии, априори исключающей различие личных достоинств индивидов. В
результате этой неразрешимой на уровне разума ситуации складывается
тенденция к снижению творческого потенциала общества и социальному застою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143