Пара процессов, и все. На них свалим все недостатки. Добро,
сказал Начальник. Действуй. Когда переворот совершится, доложишь. Постой,
постой! А сроки? Сегодня поздно, а завтра рано, сказал Сотрудник. Так что...
ВОЗВРАЩЕНИЕ
И приснился Мазиле сон. Ему снилось, что с утра его новую мастерскую на
проспекте Победителей стали заполнять чиновники из Министерства культуры,
сотрудники ООН, руководители из Отдела Культуры, представители Главного
Управления Изобразительного Искусства, инспекторы канцелярии Главного
Теоретика, журналисты, художники, писатели, женщины, девицы, стукачи,
друзья, знакомые и иностранцы. В новой просторной мастерской толкучки не
чувствовалось. Монументальные фигуры из нового вечного материала соплепласта
выглядели значительно более маленькими, а толпа более жиденькой. Из
иностранцев преобладали подибанцы, поскольку другим взяться было уже
неоткуда. Американские и французские ибанцы пробовали было сунуться, но им
не дали визу. Хватит, мол. Поездили. Сидите, где указано. Подибанцы делали
вид, что им все очень нравится. Но между собой они говорили, что их
халтурщик Лепила, которого они недавно сожрали за отступления от принципов
подибанского изма, лепил куда лучше. Да и материал у него был покрепче --
третичный кал. Скульптурки Лепилы до сих пор не могут расплющить завезенными
из Ибанска атомными молотками. Вот это работа!
Приготовились, скомандовал Режиссер телевидения. Съемка! И Мазила
решительно сдернул грязную рваную тряпку, скрывавшую его новое произведение.
Собравшиеся дружно ахнули и замерли от восторга. Они увидели высеченного из
еще более вечного материала -- пятикратно переваренного кала прекрасную
голову Заибана. На его могучий мудрый лоб ниспадали вьющиеся кудри. Прямой
сильный древнеримский нос выражал спокойствие и уверенность в правоте дела.
Выступающий вперед недавногерманский подбородок выражал непреклонную волю.
Мягкие древнегреческие женственные губы говорили о необычайной доброте и
гуманности этого величайшего государственного деятеля эпохи. Поразительно,
воскликнул Неврастеник. Я уж не говорю о портретном сходстве. Оно
совершенно. Но насколько глубоко и точно передана духовная сущность этого
человека, олицетворяющего нашу эпоху. Да, сказал Мыслитель. Глядя на это,
наши потомки скажут о нашем времени: увы, Золотой Век человечества остался
позади.
На свете порядок блюдется.
Закон есть железный такой.
Всегда позади остается
Доподлинный Век Золотой.
Закон тот бетонно-железный
Бессмысленно опровергать.
Познай его. Будешь полезный
Урок для себя извлекать.
К чему прогрессивные меры?!
Терпи, пока время придет,
И век твой жестокий и серый
Потомок Златым обзовет.
Ну как, спросил Мазила у Болтуна. Каждый погибает по-своему, сказал
Болтун. Одних убивают насильно. Других -- незаметно для убиваемых. А третьи
убивают себя сами. Здесь мне больше делать нечего. Пора. Я породил этот
шизофренический мир. Я его и уничтожу. Причем, по законам самого этого мира.
Я уничтожу себя. Какой кошмар, подумал Мазила. Попробовал проснуться. Но не
смог. От этого кошмара не просыпаются. И слишком поздно пришла ясность.
Линии привычные чертя,
Рукам, ушам, глазам своим не веря,
Я чувствую -- вопят: катись ко всем чертям! Видали мы таких! Невелика
потеря!
Не велика, когда лишь горечь за душой.
Никем не сокрушен, но никому не нужен.
Когда всему и всем всегда чужой.
Когда твой путь игольной дырки уже.
В извечной слякоти не сыщешь ясных фраз.
В трясине серости не ощутишь опоры.
В который... Посчитай!.. И не последний раз
Пусты согласия, бесперспективны споры.
Порывы творчества -- приманка для юнца.
Работа -- боль от пяток до затылка.
Суть вдохновенья -- ожидание конца.
Единственно бесспорная посылка.
Чего хочу? Какую нить я рву?
Куда иду? Какую радость рушу?
Свобода -- шаг от камеры ко рву.
Бессмертье -- червь, в мою ползущий душу.
Гибель гения есть не эпизод, а суть этого общества, -- последнее, что
пришло ему в голову.
Утром в мастерской появились строители. Они собрали пустые бутылки и на
вырученные деньги купили поллитровку, которую тут же распили из горла и без
закуски. Мастерскую снесли. На месте ее воздвигли величественные корпуса
Института По Выявлению Талантов В Зародыше. Ибанцев наградили. Кому дали
орден, кому -- дачу, кому -- бутерброд, кому -- шиш. Младших научных
сотрудников отправили копать гнилую картошку. Проверенные стукачи уехали на
международный конгресс. Протянули руку братской взаимопомощи тьмутараканцам.
Выразили протест. Нанесли визит. Ввели всеобщее обязательное сверхвысшее
образование и утерли всем нос. Отпраздновали юбилей. Приняли постановление о
подъеме всего на новую высшую ступень. Устранили недостатки. Начали борьбу с
поголовным взяточничеством и пьянством. Встали в очередь и стали ждать,
когда и до них доберутся. В речи по поводу успехов Заибан сказал: Ибанск
теперь живет по законам красоты. Взгляните хотя бы на внешний облик ибанца,
воскликнул он, показывая свое могучее рыло по частям на экранах телевизоров.
Мы вывели не только новый высший тип человеческой общности, но и новый
высший тип человеческой мордоличности. Любимец пенсионеров поэт Распашонка
откликнулся на речь Заибана новой поэмой:
Глянь на последнего ибанского засранца!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143