Она самозабвенно отдалась экзотическим замарским ласкам. Маттиас играл завитками волос, гладил и сжимал упругие складки до тех пор, пока Имоджин не задохнулась… Пока не затрепетала… Пока не выгнулась навстречу его ласкам.
Рука Имоджин пробралась к его брюкам и освободила твердую, жаждущую плоть. Маттиас толкнулся плотью в нежную женскую ладонь, содрогнувшись от сладостных ощущений, когда эта ладонь стала ее ласкать.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
— Господи, Имоджин! — Маттиас лег на ее бедра и деликатно, но решительно вошел в жаркий, трепещущий грот. Она всем телом прильнула к нему, наслаждаясь тяжестью его тела, вдавившего ее в подушки. Ее пальцы вонзились ему в плечо.
Когда Маттиас излился в атласные глубины ее лона, она услыхала, как он шепчет ее имя!
Дневник Люси оборвался как-то совершенно внезапно. Некое зловещее предчувствие овладело Имоджин, когда она читала последние записи.
Мой дорогой, мой обворожительный Аластер — красивейший из мужчин, но у него есть слабость, присущая представителям его пола. Он слишком много говорит в постели и притом только о себе. Он наверняка думает, что я не заметила его недавней оговорки. Вероятно, он полагает, что я не поняла подтекста его слов, вырвавшихся в тот момент утомления и скуки, который наступает у мужчин после удовлетворения желания. Может быть, он даже убедил себя, что не произносил этого вслух. Ноя не дурочка. Я услышала и все поняла. Аластер — моя истинная любовь, и я заставлю его признать, что мы созданы друг для друга. Мы уедем в Италию и станем вести счастливую жизнь любовников, которые обречены жить вместе.
Я настолько возбуждена, что едва могу дышать. У меня трясутся руки, когда я пишу эти слова. Сыщик главного уголовного полицейского суда с Боу-стрит, которого я наняла, чтобы проверить неосторожно оброненные Аластером слова, наконец-то возвратился с севера. Информация, которую он привез, даже более полезна, чем я ожидала. Мой несносный Аластер — совсем не тот, за кого себя выдает! Я уверена, что он сделает все, чтобы утаить правду от общества. Абсолютно все. Когда я назову ему цену за свое молчание, он наверняка согласится заплатить ее. Поначалу он может рассердиться, но потом, когда мы окажемся в безопасности в Италии, он поймет, что мы обречены быть всегда вместе. Он простит меня за то, что я должна сделать. Это для его собственного блага.
Холодок пробежал по спине Имоджин, когда она закрывала дневник. Она долго сидела молча, невидящим взором глядя, в окно.
Нет никакого сомнения, думала она, что до самого конца Люси жила в созданном ее воображением мире. Реальность и фантазия там настолько переплелись, что трудно сказать, где кончается одно и начинается другое.
Неодолимая страсть Люси к Аластеру Дрейку лишила ее способности здраво мыслить. Возможно, Люси не была сумасшедшей в полном смысле слова, но абсолютно здоровой ее не назовешь.
Имоджин встала, сунула дневник под мышку и пошла вниз в надежде разыскать Маттиаса.
Он был на том же месте, где она оставила его пару часов назад, — сидел за письменным столом, погрузившись в греческий текст. Когда она вошла, он поднял голову.
— Имоджин! — Он хотел было улыбнуться, но в этот момент увидел у нее дневник, подавил улыбку и медленно поднялся. — Ты прочитала его.
— Да.
— И что же? — Он не спускал глаз с ее лица, пока она приближалась. — Стоит ли он твоих мук, дорогая?
Имоджин задумчиво улыбнулась:
— Я подозреваю, что большие муки пережил скорее ты, а не я, Маттиас.
— Ну уж нет! Люси была твоей подругой, а не моей.
— Да, но ты мучаешь себя тем, что попросил меня прочитать дневник. Жало собственной вины чрезвычайно остро, не правда ли, милорд?
Маттиас поднял брови:
— Признаюсь, у меня раньше не было такого опыта. И вы пощадите меня, мадам. Возможно, я заслуживаю эти мучения, но умоляю вас не продлевать их. Удалось ли вам узнать что-нибудь важное или все было попусту?
— Мне кажется, я знамо, почему кто-то охотится за дневником. А возможно, знаю даже, кто именно. Люси раскрыла некую темную тайну об Аластере Дрейке.
— О Дрейке? — посерьезнел Маттиас. — Что за тайна?
— Мне неизвестно. Она не пишет об этом. Но что-то очень важное, потому что она наняла сыщика с Боу-стрит, чтобы эту тайну узнать.
— Весьма интересно, — тихо сказал Маттиас.
— В последней записи речь идет об отчете сыщика. То, что он сообщил, похоже, подтвердило ее подозрения. Она была намерена использовать полученную информацию для того, чтобы вынудить Дрейка бежать с ней в Италию.
— Какая ужасная наивность! — Маттиас покачал головой. — Всякий, кто с ним знаком, знает, что Дрейк — порождение лондонского света. Он взращен им и никогда его не покинет.
Имоджин крепко сжала рукой дневник.
— Люси вряд ли это понимала… Как и я.
Маттиас пожал плечами и ничего больше не сказал;
Имоджин вдруг напустилась на мужа:
— Если вы сделаете попытку проиллюстрировать мою, как вы полагаете, наивность, я могу выйти из себя.
— Я даже не собирался делать этого.
— Очень мудро с вашей стороны, милорд. — Имоджин откашлялась. — Так или иначе, как я уже говорила, Люси под конец вела себя весьма неразумно.
— И в этом ты абсолютно права. Никакая разумная женщина не состряпала бы такой идиотский план… Она никак не намекнула о характере открытой ею тайны?
— Нет. — Имоджин залилась румянцем, вспомнив то, что писала Люси. — Она пишет, что мистер Дрейк случайно что-то обронил в тот момент, который наступает у мужчин после поединка.
— После поединка с кем? — взметнул брови Маттиас, — А, понимаю… У Дрейка не хватило мозгов держать язык за зубами, пока он был еще без штанов, так, что ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102