Никаких других слов в эту минуту он найти не мог. Он осторожно поднял ее с кресла.
— Маттиас, ну как я могла быть такой глупой? — Имоджин прислонила голову к его груди. — Люси такие недобрые вещи написала обо мне… Она насмехалась надо мной… Выходит, я совсем не знала ее.
Маттиас не ведал, какими словами успокоить Имоджин. Обняв ее, он молча смотрел в темное окно.
Он спросил себя, может быть, у него и в самом деле слабые нервы. Или же отчаяние, от которого у него все заледенело внутри было той ценой, которую он заплатил за то, что растоптал нежный невинный цветок?
Глава 16

Двумя днями позже Имоджин мерила шагами маленькую гостиную Горации, держа в руке чашку с чаем.
— Я до сих пор не могу прийти в себя из-за того, что так ошибалась в Люси.
— Я знаю, что ты не любишь, когда плохо говорят о ней. — Сидя на диване, Горация озабоченно наблюдала за Имоджин. — Ты считала ее своим другом, а тех, к кому ты хорошо относишься, всегда видишь в розовом свете.
— Она действительно была моей подругой. — Имоджин остановилась перед окном и некоторое время смотрела на улицу. — Она была добра ко мне, когда мы жили по соседству в Аппер-Стиклфорде.
— Это ты была добра к ней. Ты всегда приглашала ее остаться на ночь.
— Она дарила мне свои платья.
— После того как они выходили из моды, — пробубнила Горация.
— Мода не важна в Аппер-Стиклфорде.
— Для Люси она была важна.
Имоджин пропустила мимо ушей реплику тети.
— Она часто приезжала навестить меня и посидеть за чашечкой чая после смерти моих родителей.
— Она навещала тебя, потому что изнывала от скуки. Жизнь в деревне ей была не по вкусу.
— Мы говорили с ней о древнем Замаре.
— Ты говорила… Подозреваю, что Люси только притворялась, что ее интересует Замар.
Имоджин повернулась столь резко, что чашка звякнула о блюдце.
— Почему ты так говоришь? Горация тяжело вздохнула:
— Я согласна допустить, что твою Люси знала не очень хорошо, но то, что я знала, отнюдь не располагало к этой женщине.
— Сплетни! — заявила Имоджин. — Ничего, кроме сплетен.
— Прошу прощения, дорогая, но все говорит о том, что она была эгоистична, своенравна, безрассудна и обладала эксцентричным, непредсказуемым нравом.
— Ей отчаянно хотелось уйти из дома ее дяди. Джордж Хэконби был весьма неприятный человек. Мои родители не любили его.
— Это мне известно, — подтвердила Горация.
Имоджин вспомнила глаза Люси, когда та в первый раз пришла к ней и попросила разрешения остаться на ночь.
— Хэконби пугал ее, особенно когда был пьян. И поэтому она часто ночевала в моем доме, чтобы не оставаться с ним наедине.
— И ты оставляла ее. — Горация пожала плечами. — Имоджин, я вовсе не хочу ссориться с тобой из-за этого. Люси умерла. Ничего не изменится, если мы начнем ворошить ее прошлое.
— Это верно.
Горация внимательно посмотрела на племянницу:
— Ты говоришь, что узнала о связи между Люси и мистером Дрейком из ее дневника?
— Да. Я знаю, что читать чужой дневник нехорошо, но Колчестер убежден, что это прольет свет на убийство Ваннека. Я прочитала примерно две трети, но пока не нашла ничего, что объясняло бы причины убийства.
Горация нахмурилась:
— Я думала, что Ваннека убил какой-нибудь разбойник.
— У нас есть сомнения на этот счет… Так или иначе, Колчестер сказал, что если я не стану читать дневник, он сделает это сам. Я сочла своей обязанностью скрыть то, что написала Люси для себя, не думая, что когда-нибудь это будет прочитано.
— Понятно. А могу я узнать, каким образом Колчестер завладел этим дневником?
Имоджин прокашлялась.
— Он… гм… обнаружил его, когда посетил дом лорда Ваннека.
— Какого дьявола он туда ходил?
— Его беспокоят некоторые детали убийства Ваннека, — объяснила Имоджин. И после небольшой паузы добавила:
— Он надеялся кое-что выяснить, поговорив со слугами.
— Понятно.
Скептические нотки в голосе тети не понравились Имоджин.
— Это вполне естественно, — с горячностью проговорила она. — Ведь пошли слухи, что Ваннека убил Колчестер. Конечно, было бы хорошо, если бы он заранее сказал мне, что собирается ехать в дом Ваннека.
Горация приподняла брови:
— Я согласна с тобой, что Колчестер в весьма щекотливом положении. Но для него это не впервые.
— Он хотел снять с себя подозрения и пресечь слухи.
— Боюсь, это непосильная задача, и думаю, он знает это не хуже моего, — сухо сказала Горация. — В свете всегда любили посплетничать о Безжалостном Колчестере. А такая мелочь, как истина, в этом деле вряд ли что-либо изменит.
— Не называйте его Безжалостным.
— Прошу извинения. — Впрочем, тон ее был не извиняющийся, а скорее раздраженный.
Имоджин недоуменно свела брови:
— Тетя Горация! В чем дело?
— Ничего особенного, дорогая, — на сей раз ровным тоном проговорила Горация. — Давай лучше вернемся к тому, с чего начали. Ты говоришь, что Колчестер обнаружил дневник Люси и дал тебе почитать? -
— Да. Я, наверное, закончу читать уже сегодня… Но сомневаюсь, что узнаю еще что-нибудь новое. Бедняжка Люси была страшно увлечена Аластером Дрейком. Она собиралась убежать с ним. Люси мечтала уехать в Италию, где они оба могли свободно жить и любить.
— Полагаю, что и в Италии Люси хотела жить на широкую ногу, как привыкла здесь? — заметила Горация.
— Как выяснилось из ее дневника, Аластер имеет солидный доход.
— Вот как.
— Но он не хотел везти ее в Италию. — Имоджин вспомнила, с каким отчаянием Люси пишет об этом в дневнике. — Она была в полном смятении… Люси очень любила его.
— В самом деле?
— Она пишет, что Ваннек часто приходил в ярость, когда она отказывалась от… выполнения супружеских обязанностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102