Женщины были одеты в запыленные дорожные платья. Чувствовалось, что они очень устали и полны дурных предчувствий. Обе испуганно вздрогнули, когда Маттиас вошел в библиотеку. Та, что помоложе, повернула в его сторону лицо, на котором читалась тревога.
Он встретился со взглядом серебристо-серых глаз, которые были весьма похожи на его собственные. Девушка выглядела бы очень милой, если бы не казалась столь удрученной, бесстрастно отметил Маттиас. Классический нос, элегантный подбородок; волосы были посветлее, чем у него, — очевидно, этот темно-каштановый оттенок она унаследовала от матери. И еще она была гибкой и грациозной. Он с удивлением отметил, что платье у нее было поношенным и местами рваным.
Это была Патриция, единокровная сестра, которую он никогда не видел и не хотел видеть. Это был второй отпрыск отца — любимая дочка, желанная, обожаемая, защищенная и благополучная; ребенок, матери которого не нужно было принуждать своего соблазнителя к женитьбе.
Это была дочь женщины, которая разыграла карту гораздо более тонко, чем его мать, думал Маттиас. Дочь образца добродетели.
Он остановился в центре библиотеки.
— Добрый вечер. Я Колчестер. Сейчас довольно поздно. Могу я поинтересоваться, что привело вас сюда? — Маттиас произнес это ровным, едва ли не монотонным голосом. Это был старый трюк, которому он научился, когда ему было лишь двадцать лет, и с тех пор это вошло у него в привычку. Ровный, бесцветный голос помогал ему скрывать эмоции.
Очевидно, столь холодный прием лишил Патрицию дара речи. Она смотрела на него огромными, испуганными глазами и, похоже, была близка к тому, чтобы разрыдаться.
И тогда женщина постарше, лицо которой несло на себе следы печали и смирения, решила взять на себя инициативу. Глядя Маттиасу в глаза, она проговорила:
— Милорд, я мисс Грайс. Я сопровождала вашу сестру во время ее поездки в Лондон. Она сказала мне, что вы возместите мои расходы и заплатите за услуги, которые я оказывала ей как компаньонка.
— Она так сказала? — Маттиас подошел к столику, на котором стоял графин с бренди. Он снял крышку и неторопливо налил себе в стакан изрядную дозу его содержимого. — А почему она не платит вам сама? Мой адвокат сообщил мне, что она получила хорошее наследство согласно воле моего отца.
— Я не могу заплатить ей, потому что у меня нет денег, — наконец заговорила Патриция. — Когда раз в три месяца приходят деньги на мое содержание, дядя их забирает и тратит на собак, лошадей и их дрессировку. Я вынуждена была заложить ожерелье матери, чтобы купить билет на дилижанс.
Рука Маттиаса застыла со стаканом на полпути ко рту.
— Ваш дядя? — Он вспомнил имя, которое называл ему адвокат. Некто с материнской стороны, — Это, кажется, Пул?
— Да. Он опекун моего наследства и он разворовывает его. В прошлом году мама и папа впервые вывели меня в свет. Мама говорила, что нынешний год будет моим вторым сезоном, но дядя отказывается платить за это. Я полагаю, что он не хочет, чтобы я вышла замуж и ушла из его дома. А пока я буду жить у него, он будет распоряжаться моими деньгами. После смерти родителей я оказалась пленницей в Девоне.
— Пленницей? Ну, это некоторое преувеличение, — пробормотал Маттиас.
— Но это так! — Патриция достала носовой платочек из ридикюля и разрыдалась, уткнувшись носом в льняную тряпицу. — Когда я начинаю протестовать, дядя лишь смеется. Он говорит, что заслужил эти деньги, потому что он единственный, кто согласился предоставить мне кров после смерти мамы и папы. Он постоянно напоминает мне, что вы не желаете иметь со мной дела, милорд. Я знаю, что это правда, но сейчас я вынуждена воззвать к вашему милосердию.
При виде слез Патриции мрачные воспоминания обожгли душу Маттиаса. Он ненавидел женские слезы. Они всегда напоминали ему безутешно рыдающую мать, когда он чувствовал и свою беспомощность, и одновременно ярость, ибо отец уходил прочь, предоставляя ему самому искать выход из положения.
— Я попрошу своего адвоката разобраться в ваших финансовых делах. — Маттиас отхлебнул солидный глоток бренди и подождал, пока напиток согреет ему нутро. — Что-то, наверное, можно будет сделать.
— Это не поможет. Милорд, умоляю вас, не отсылайте меня обратно к дяде! — Патриция сжала в кулаки лежащие на коленях руки. — Вы не можете себе представить, что это такое — находиться там! Я не могу вернуться туда! Я боюсь, милорд!
— Чего, скажите, ради Бога? — Маттиас прищурил глаза, пораженный пришедшей ему в голову неприятной мыслью. — Вашего дяди?
Патриция энергично затрясла головой.
— Нет-нет, милорд! Он вообще игнорирует меня. Его интересует только мое наследство… Но два месяца назад у нас остановился мой кузен Невил, после того как его выгнали из Оксфорда. — Она опустила глаза. — Он… подглядывает за мной.
Маттиас поднял брови:
— Подглядывает? О чем вы, черт возьми, толкуете? Мисс Грайс прокашлялась и устремила на него суровый взгляд.
— Я полагаю, вы способны догадаться, милорд. Ведь вы мирской человек. Подумайте сами. Молодой человек с сомнительной репутацией расхаживает по дому… Молодая леди не чувствует себя защищенной от его неожиданных вторжений. Я полагаю, нет необходимости вдаваться в детали. Я сама оказывалась в аналогичной ситуации, когда была помоложе… Поверьте, это очень нелегко.
— Понимаю. — Маттиас оперся рукой о каминную доску из черного мрамора и попытался собраться с мыслями. — Но у вас должны же быть другие родственники, Патриция? Кто-нибудь по линии матери?
— Никого, кто мог бы меня принять, сэр. Маттиас постучал пальцами по прохладному мрамору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102