— Смущение Эмили переросло в раздражение. Она гордо выпрямилась. — Я не собираюсь добиваться признания брака недействительным. Я счастливая замужняя женщина.
— Черт! Значит, никакой надежды.
— Надежды на что? Что ты пытаешься сказать? Бродерик трагически вздохнул:
— Это конец, мое дорогое дитя. Скажи «прощай» своему любящему папочке, потому что больше ты его никогда не увидишь.
— Не будь смешным. Разумеется, мы увидимся, и очень скоро. Мы с Саймоном отправляемся после медового месяца в Лондон. Так что появится масса возможностей навещать тебя и близнецов. Скорее всего я буду встречаться с вами даже чаще, чем тут, в Сент-Клер-холле. В конце концов, вы приезжали сюда, только когда вам не везло за карточным столом.
— Нет, Эмили. Ты все еще не понимаешь, за какое чудовище вышла замуж. Блэйд твердо намерен не допускать никаких твоих встреч с нами.
— Это ты не понимаешь, папа, — быстро сказала Эмили. — Саймон действительно настаивал на возвращении ему Сент-Клер-холла и использовал для подкрепления своих требований угрозу разлучить меня с вами. Но цель уже достигнута. Справедливость восторжествовала.
Бродерик устало опустился на край фонтана:
— Ты не знаешь его, Эмили. Возвращение дома — только начало. Он не успокоится, пока не погубит Фарингдонов — всех до одного.
— Папа, если тебя волнует финансовая сторона дела, — медленно начала Эмили, — то ты напрасно беспокоишься. Я совершенно уверена, что Блэйд удовлетворится этой местью. Он может не одобрить, если я буду возмещать твои растраты, но, конечно же, не запретит мне и дальше вести твои дела. Я просто уверена в этом.
— Ах ты мой невинный ягненок. Ты просто еще не распознала звериной сущности того, кто заманил тебя в сети брака. Я тоже надеялся, что он даст нам общаться, как раньше. Только поэтому я и согласился на его предложение. Но вчера, после того как он тебя надежно стреножил, он заявил мне, что не собирается позволять тебе впредь заниматься делами Фарингдонов.
Эмили нахмурилась:
— Я ничего не слышала о таком решении. Ты наверняка не правильно понял, папа. Как я уже сказала, он, конечно, наложит некоторые ограничения на твои финансовые излишества, но не разлучит нас с тобой.
— Какая же ты наивная дурочка, дитя мое, — покачал головой Бродерик и встал, раскрывая ей объятия. — Может быть, я в последний раз вижу твое милое личико. Подойди и поцелуй своего папочку на прощанье. Вспоминай меня и братьев добрым словом, Эмили. Мы ведь и вправду заботились о тебе.
Эмили начинала тревожиться:
— Папа, ну хватит болтать чепуху.
— Прощай, моя милая. Желаю тебе счастья, хотя боюсь, что ты обречена так же, как и весь наш род.
— Ты все не так понял, папа. — Эмили вновь неловко шагнула к отцу в объятия. — Я никогда не соглашусь на разлуку с моей семьей. Ты же знаешь. И Саймон никогда бы не стал на этом настаивать.
Бродерик крепко обнял дочь, словно ив самом деле не надеялся больше увидеть. Потом выпустил ее из объятий и, прищурившись, как-то странно посмотрел на нее:
— Эмили, если ты действительно не хочешь покинуть нас…
— Конечно, я никогда вас не покину, — порывисто заверила она. — Я люблю тебя и близнецов, папа. Ты же знаешь…
— Если так, если ты намерена выполнить свой долг по отношению к своей семье, то нам следует предпринять некоторые практические шаги, — быстро сказал Бродерик. — Необходимо устроить так, чтобы ты продолжала вести наши дела и посылать указания Давенпорту. Я все обдумал, и, по-моему, легче всего решить эту задачу, условившись о тайных встречах.
— Тайных встречах?
— Именно так. Слушай внимательно. Я или кто-нибудь из близнецов найдем способ видеться с тобой дважды в месяц. На этих встречах ты будешь передавать указания для Давенпорта. Нам, конечно, придется соблюдать величайшую осторожность, но мы справимся, особенно если ты тоже скоро переедешь в город, Там гораздо больше возможностей — со всеми этими театрами, парками и увеселительными садами.
— Но, папа…
— Не бойся, Эмили. Все получится, — приободрил ее Бродерик. — Интерес Блэйда к тебе непременно скоро угаснет. Он уже сделал, что хотел, а ты, в конце концов, совсем не в его вкусе, разве нет? Он просто видит в тебе средство довести дело до конца.
— Какого конца? — требовательно спросила она.
— Ну, разумеется, до полного уничтожения всех нас, Фарингдонов. Но мы с ним еще поборемся. У тебя скоро будет очень много свободного времени, и это нам на руку, а? Все и дальше пойдет, как шло, пока не появился он…
Эмили открыла рот, чтобы возразить отцу: их отношения с Саймоном гораздо глубже, гораздо удивительнее, чем он, по-видимому, считает. Но прежде чем она успела что-либо объяснить, ее опередил сам Блэйд.
Она изумленно смотрела на Саймона, выходящего из-за высокой изгороди. Потом просияла:
— Вы вернулись, милорд? Чудесно! Теперь мы сразу выясним это недоразумение.
Саймон даже не обратил на нее внимания. Он пристально глядел на ее отца, и в глазах его бушевало холодное пламя.
— Я так и думал, Фарингдон, что рано или поздно вы объявитесь. Желаете отвесить дочери прощальный поклон?
В своем костюме для верховой езды граф предстал могущественным и грозным. Плечи под курткой казались еще более широкими и мощными, бриджи подчеркивали мускулистость его тела. С презрением взирая на отца Эмили, он похлопывал хлыстом по высоким голенищам своих сверкающих черных сапог.
Бродерик Фарингдон резко обернулся, испуг на его лице сменился гневом.
— Ну вот что, Блэйд. Человек имеет право сказать «до свидания» своей единственной дочери. Вчера вы позаботились о том, чтобы я не смог этого сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105