Скажем, что они созданы исключительно для людей с изысканным вкусом. Как ты считаешь?
— В этом что-то есть. — В голосе Калеба было столько же восторга, сколько у капитана корабля при виде айсберга. Он взял свою чашку с кофе и отпил глоток. — Ты уже собрала вещи, готова к отъезду?
— Да. — Конец попытки завязать разговор на эту тему, подумала Сиренити. И решила сменить тактику. — Мистер Вентресс, я не могла не заметить вон тех наград в витрине у вас за спиной.
— Их получил Калеб, — сказал Роланд.
— Да, я знаю. Я видела везде его имя. Вы, должно быть, очень им гордитесь.
Роланд нахмурился.
— Калеб знает, что от него требуется. И всегда знал.
— Вижу, что его даже выбирали выступающим на выпускной церемонии, — продолжала Сиренити сердечным тоном. — Я тоже выступала на школьном выпускном вечере от своего класса. А еще меня назвали выпускницей с наибольшими шансами на успех.
Калеб слегка поперхнулся своим кофе и поспешно поставил чашку на стол. Сиренити озабоченно нахмурилась.
— С тобой все в порядке?
— Все нормально. — Он встал. — Я хочу выехать как можно скорее, Сиренити.
Она в удивлении вскинула на него глаза.
— А я думала, что ты собираешься показать мне конюшни. Я хотела посмотреть на лошадей.
— В другой раз. Ехать нам долго, а в метеосводке передали, что к вечеру в горах может пойти снег.
— Ерунда. Для снега еще слишком рано.
Калеб посмотрел на нее из-под полуопущенных век.
— Мне бы не хотелось в пути останавливаться и возиться с цепями, если можно обойтись без этого.
Сиренити подавила вздох.
— Я буду готова через пять минут.
— Пойду за чемоданами. — Калеб стал обходить длинный стол.
— Помощь нужна? — спросил Франклин. — Гарри на заднем дворе. Он тебе поможет.
— Справлюсь сам. — Калеб пошел к двери. Сиренити улыбнулась Роланду, чей подбородок казался отлитым из чугуна.
— Большое спасибо за гостеприимство, мистер Вентресс. Мне было очень приятно у вас.
— Благодарю вас за подарок, — сказал Роланд. Он смотрел вслед Калебу. — Надеюсь, вы сможете приехать еще как-нибудь.
— Мне бы очень этого хотелось. — У Сиренити мелькнула внезапная мысль. — Калеб, не забудь шкатулку твоей мамы. Кажется, я видела, как ты вчера вечером положил ее в один из ящиков бюро.
Царившая до сих пор в маленькой столовой атмосфера сдержанной напряженности вдруг приобрела оттенок готовой разразиться катастрофы. Долорес с подносом в руках застыла на пороге кухни. Глаза Филлис округлились от полученного шока. Франклин помрачнел еще больше. Роланд не шелохнулся. Сиренити поняла, что сказала как раз то, чего не следовало говорить. В этом-то и состоит загвоздка здесь, во внешнем мире, подумала с досадой она. Не успеешь оглянуться, как уже что-то ляпнешь и все испортишь. Она виновато посмотрела на Калеба и стала соображать, как теперь выбраться из ямы, в которую они оба угодили по ее милости.
С некоторым облегчением она увидела, что Калеб явно не почувствовал никакой неловкости от ее ляпа. Его лицо не отразило ровным счетом никакой эмоции. Он задержался в дверях и задумчиво взглянул на нее.
— Спасибо, что напомнила. Надо не забыть положить ее в чемодан.
Филлис и Франклин обменялись тревожными взглядами.
Роланд мертвой хваткой вцепился в свой нож для масла.
— Не знал, что ты все еще хранишь эту старую шкатулку. Ты никогда не упоминал о ней. Я думал, ты избавился от нее много лет назад.
— Да что вы! Разве Калеб мог бы так поступить? — спросила Сиренити. Что сделано, то сделано, подумала она. Нет смысла делать вид будто она не знает о шкатулке. — Он мне говорил, что она принадлежала его матери. Видимо, он очень ею дорожит. Он никак не мог бы просто взять и выкинуть ее.
Первой оправилась от шока Филлис.
— Да, разумеется. Просто Калеб никогда не казался нам человеком сентиментального склада. Правда, Франклин?
— Правда, — буркнул Франклин. — Не казался.
— Это меня удивляет, — сказала Сиренити, радуясь тому, что разговор вроде бы снова возвращается в нормальное русло. — То, что Калеб очень чувствительная натура, я поняла с первого же дня знакомства. А у меня на такие вещи хорошая интуиция.
— Неужели? — спросил Франклин.
— Факт. — Сиренити тихонько засмеялась. — Не так уж трудно было вычислить, что в глубине души Калеб добрый и чувствительный. Много ли найдется преуспевающих деловых консультантов высокого класса, которые будут готовы подписать контракт ради спасения какого-то маленького городка вроде Уиттс-Энда? Особенно когда нет абсолютно никакой гарантии, что он получит хотя бы грошовую выгоду от этого проекта.
Все взгляды обратились к ней.
— Нам пора ехать, — произнес от двери Калеб. Без дальнейших слов он вышел из комнаты.
Ровно пятнадцать минут спустя Калеб повернул ключ в зажигании «ягуара». Мощный двигатель мгновенно ожил, замурлыкал. Пока Калеб выезжал на дорогу, Сиренити помахала небольшой группе людей, стоявшей на ступенях. Роланд, Филлис, Франклин и Долорес подняли руки жестом вежливого, сдержанного прощания.
Сиренити откинулась на спинку сиденья.
— Извини меня, пожалуйста, за этот дурацкий промах. Не понимаю, что заставило меня ляпнуть о шкатулке твоей матери перед всеми.
— Не стоит об этом вспоминать.
— Просто не верится, что я это сделала. Самая же ведь так старалась вчера вечером, чтобы никто не увидел, как я иду к тебе в комнату. И даже целую лекцию тебе прочитала о том, что нельзя оскорблять чувства твоего деда нарушением приличий, помнишь?
— Помню.
— И надо же мне было сделать эту глупость за завтраком — по-идиотски напомнить тебе упаковать шкатулку.
— Ну и что?
— А то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108