Теперь Гарри мог наблюдать в нем невероятное множество сочетаний света и тени. А улыбка Молли могла бы затмить солнце, и глаза поблескивали, словно изумруды.
Краска под его пальцами словно визжала.
Гарри глотнул побольше воздуха.
— Не волнуйся, Гарри. Я здесь.
Пошатываясь, он все-таки дошел до конца стеклянного моста. Протянул к Молли руки. Она прильнула к нему. — теплая, уютная, живая. Он был не одинок в этой пугающей темноте.
Гарри закрыл глаза и очень крепко, насколько силы ему позволяли, прижал Молли к себе.
Мир приобрел привычные цвета и оттенки. Ветер чуть стих. Мост и бездна под ним разом исчезли.
Гарри открыл глаза. Молли, запрокинув голову, беспокойно смотрела на него.
— Ты в порядке? — нежно спросила она.
— Да. — Он вгляделся в ее взволнованное лицо и, тяжело дыша, добавил:
— Да, все хорошо.
— Вид у тебя жуткий.
— Я в норме.
— Минуту назад ты весь горел. — Она положила руку ему на лоб. — Сейчас, пожалуй, немножко остыл. Интересно, бывает ли у мужчин жар?
Гарри сдавленно застонал — в нем боролись старый страх и свежий смех. Такая гремучая смесь эмоций напоминала ему о том, что он еще не вполне владеет собой.
Молли внимательно разглядывала его.
— Что ты увидел там, на крыле?
— Я же сказал тебе: голубую краску. — Гарри присел на корточки возле переднего колеса. — Но не с его машины.
— Что? — Молли от изумления раскрыла рот. Она опустилась на колени рядом с Гарри. — Голубую краску с другой машины?
— Думаю, что да. — Он посмотрел на Молли. — Голубое на голубом. Между двумя оттенками такое ничтожное различие, что полицейские вряд ли могли его заметить. Но оно все-таки существует.
— Выходит, была еще одна машина.
— Да. — Гарри поднялся. — Причем интересно вот что: судя по всему, это тоже был голубой «форд». Который и пытался столкнуть нас с дороги. Потому что машина, останки которой сейчас перед нами, вовсе не та, что преследовала нас на выезде из Айси-Крест.
— О Боже. Два голубых «форда».
— Я же тебе говорил: этот парень — мастер по части инсценировок. Сразу угадывается большой опыт.
— Ты ведь пришел к этому выводу не путем логических рассуждений? — В глазах Молли зажглось любопытство. — Ты почувствовал, что с этой голубой краской на крыле не все в порядке. Не так ли?
— Я могу уловить малейшую разницу. Это неудивительно — ведь мне по роду своей профессиональной деятельности все время приходится делать акцент на деталях, учитывать любую мелочь, которая может стать зацепкой для дальнейшего расследования. В этом, наверное, и состоит залог успеха.
— Не води меня за нос, — сказала Молли. — Или себя. Ты понял, что с машиной что-то неладно, стоило тебе внимательно приглядеться к ней. Почему ты не хочешь в этом признаться?
В любой другой ситуации он бы отреагировал на ее настойчивые расспросы холодным сарказмом или вспышкой раздражения. Но сейчас он предпочел осторожность — ведь он еще слишком уязвим после прогулки по мосту.
Вопрос Молли разбудил задремавшие было старые страхи, и, чтобы загнать их обратно, ему пришлось воспользоваться единственно доступным оружием — безудержной яростью.
— Черт побери, что ты хочешь от меня услышать? — От гнева, порожденного страхом, в жилах бешено пульсировала кровь. — Ты хочешь, чтобы я наконец признался в том, что обладаю неким шестым чувством? Или чтобы я во всеуслышание объявил себя сумасшедшим?
— Ты не сумасшедший. Я уже говорила об этом.
— А кто ты такая? Авторитетный специалист?
Молли хранила спокойствие.
— Гарри, если ты действительно обладаешь сверхъестественными способностями, тебе лучше признать это и использовать на собственное же благо. Ведь как ни называй это шестое чувство, оно — часть тебя, никуда не денешься.
— Ты что, в своем уме? Тебя послушать, так я должен ходить и заявлять всем, что обладаю даром ясновидения. Ты знаешь о том, что люди, уверенные в своих экстрасенсорных способностях, заканчивают курсом лечения в специализированных клиниках? — Гарри закрыл глаза. В его воспаленном мозгу тотчас же пронеслись видения психиатрических лечебниц. — Или того хуже.
— Тебе вовсе не обязательно раскрывать правду кому бы то ни было. Главное, чтобы ты сам это знал. — Молли слегка улыбнулась. — Ну и я, конечно. От меня же нельзя это скрывать.
— Мне не в чем признаваться.
— Послушай, Гарри. У меня такое ощущение, что если ты не признаешь наличие у тебя экстрасенсорных способностей, ты никогда не научишься контролировать их. Ты же не можешь всю жизнь бороться с ними, подавляя каждый их всплеск.
— Как я могу бороться с тем, чего не существует?
— Ты из породы правдоискателей. Так скажи правду самому себе. Представь, что шестое чувство. — или как ты там его называешь. — то же самое, что и твои блестящие рефлексы. Естественный, врожденный дар. Талант, одним словом.
— Естественный? Ты можешь называть этот бред естественным? Молли, пожалуй, из нас двоих Оливия выбрала бы тебя в качестве пациента.
— Ты несправедлив к Оливии. Она не считает тебя сумасшедшим. Просто она полагает, что ты страдаешь нарушением психики, связанным с посттравматическим стрессом, и, может быть, периодической депрессией.
— Поверь мне, она считает меня законченным психом.
— Но, Гарри…
Он шагнул к ней, сжав руки в кулаки. Вновь налетел порыв ветра. Небо потемнело.
— Клянусь Богом, Молли, я больше ни слова не хочу слышать об этом. Ты понимаешь? Ни слова.
Она положила руку ему на плечо.
— Выслушай меня.
— Я же сказал: мы больше никогда не вернемся к разговору на эту тему, — сквозь зубы процедил Гарри. Ее пальцы были теплыми. Он чувствовал их тепло сквозь ткань рубашки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110