Амариллис взглянула на руки Гифорда, и они показались ей излишне изнеженными. Своими же мозолями он был обязан клюшке для гольфа и теннисной ракетке.
Она явно становилась слишком придирчивой, раньше его руки показались бы ей достаточно красивыми.
Самые большие изменения произошли в его одежде. Отошли в прошлое неуклюжий пиджак, хлопчатобумажные брюки и кроссовки, излюбленная экипировка сотрудников факультета. Сейчас на нем был серый с отливом костюм и в тон рубашка, придававшие ему солидный вид преуспевающего бизнесмена. Красный галстук-бабочка вносил в его элегантный облик оттенок эксцентричной щеголеватости.
— Ты стал лучше одеваться, Гифорд, — улыбнулась Амариллис.
— Могу себе это позволить.
Она окинула взглядом кабинет, в высшей степени соответствовавший своему хозяину. Светло-серый ковер на полу, отливающая черным глянцем мебель подчеркивали деловую атмосферу. В то же время красные цветы в красной вазе оживляли спокойную элегантность интерьера, придавая ему законченный вид, совсем как красный галстук Гифорду.
— Прими мои поздравления, — произнесла Амариллис, устраиваясь в дорогом кресле, — как я вижу, дела идут хорошо?
— Очень хорошо, — довольно хмыкнул Гифорд, снова занимая свое место за столом. — Я совсем не жалею об университете. Мне следовало давно уйти с факультета. Не знаю, почему я ждал так долго. Так ты по какому делу ко мне?
— Я сразу перейду к сути. Ты встречался с профессором Ландретом в день его гибели?
Гифорд вздрогнул от неожиданности и растерянно заморгал, затем на его лице появилось задумчивое выражение.
— Вопрос несколько неожиданный и странный. И почему тебя это интересует?
— В прошлую пятницу мне позвонил аноним и намекнул, что с именем профессора Ландрета связана какая-то тайна. Я решила выяснить, что за этим скрывается.
— С каких пор ты занимаешься расследованиями? Это дело полиции.
— Им не удалось найти никаких следов преступления.
— Возможно, потому, что никакого преступления не было, — негромко сказал Гифорд. — Единственный, кто мог усмотреть в гибели профессора что-то подозрительное, так это его секретарь, Ирен Данли. Она много лет была увлечена им, и теперь ей тяжело смириться с его гибелью.
Пришел черед удивляться Амариллис.
— Я знаю, что миссис Данли была всегда очень предана профессору Ландрету, даже испытывала к нему симпатию, но почему ты считаешь, что она была влюблена в него?
Гифорд криво усмехнулся.
— Как-то я зашел в приемную — это было вскоре после твоего ухода — и застал ее в слезах. Она узнала, что Ландрет регулярно встречался с какой-то грязной стриптизершей из клуба в районе Фаундерс-сквер. Должно быть, ей попалась его пометка о свидании, и она, заинтересовавшись, набрала номер. Как говорится, любопытство до добра не доводит.
Амариллис слова Гифорда поразили до глубины души.
— Чему ты так удивилась? — Потрясение Амариллис явно развеселило Гифорда. — Не можешь себе представить Ландрета в обществе стриптизерши? А разве ты не знаешь, что у чопорных пуритан, гордящихся своей высокой нравственностью, очень часто оказывается весьма необычное отношение к сексу? Естественно, присутствующие не в счет.
Амариллис гордо выпрямилась, она не позволит Гифорду смутить себя. Это ему следует стыдиться своего поведения.
— Прошу тебя ответить, виделся ли ты с профессором в тот день?
— Тебя это не касается, тем не менее отвечу. Нет, я его не видел.
— Как следует из записи профессора, у него была намечена встреча с тобой на три часа.
— Ты узнала об этом от миссис Данли?
— Нет, я сама видела твое имя, написанное его рукой.
— Неужели? К твоему сведению, нам не о чем было с ним разговаривать. Могу рассказать тебе, если ты не знаешь, что мы с профессором крупно поспорили пару месяцев назад. Из-за этого старого пня мне и пришлось уйти из университета.
— Почему ты так резко говоришь о нем?
— Ты что, серьезно? — Гифорд театрально закатил глаза. — Я тебе сейчас объясню. Возможно, когда-то Ландрет и был видным ученым, но его время ушло. Он не желал учитывать новые веяния. Его методы устарели, если не сказать большего. Ландрет не хотел и слышать о каких-либо изменениях в работе факультета. И он был просто одержим своими этическими принципами.
— Да, они всегда были у него на первом месте, — вспылила Амариллис. — Он создал «Кодекс этики». По сути дела, наша профессия достигла нынешних высот благодаря его заслугам. Да если бы не он, ты бы не сидел сейчас в этом шикарном офисе.
— Ты совсем не изменилась, — с сожалением покачал головой Гифорд, — а жаль. Я полагал, что шесть месяцев пребывания в реальном мире — достаточный срок, чтобы хоть частично изменить наивные представления о жизни.
Амариллис стиснула в руках сумочку и встала.
— Так ты действительно не встречался с профессором в день его гибели?
— Определенно нет. Если бы он мне попался на улице, я бы постарался перейти на другую сторону.
Вот уж кого мне меньше всего хотелось видеть, так это его.
Казалось, никто в мире не испытывал теплых чувств к Джонатану Ландрету. Амариллис молча направилась к выходу.
— Амариллис.
— Да. — Она остановилась на пороге.
— Я видел твой снимок в газете. В прошлый четверг ты была на приеме в музее с Лукасом Трентом.
— Ну и что?
— Полагаю, это не было обычным свиданием, хотя в заметке на это намекалось. — Гифорд со значением посмотрел на нее. — Вы не очень подходите друг другу. Скорее, свидание носило деловой характер. Ты фокусировала для него в тот день?
— Я не обсуждаю дела клиентов.
— Ясно, встреча была деловой. — Гифорд кивнул с явным удовлетворением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109