— Все это так серьезно?
— Предлагаю переменить тему.
Гамильтон покачал головой:
— Может быть, ты человек ученый, братец, но во всем, что касается женщин, безнадежно глуп. Тебе бы следовало побольше читать Шелли и Байрона и поменьше заниматься химией.
— Поздно пытаться изменить мой характер. Да и незачем.
— Почему ты так говоришь? Совершенно очевидно, что Шарлотта питает к тебе нежные чувства.
При этих словах у Бакстера затеплилась надежда, и он сам на себя разозлился.
— Ты так думаешь?
— Даже не сомневайся в этом.
— Я ей, может, и небезразличен, но вряд ли она согласится выйти за меня замуж.
— Тогда тебе остается убедить ее, что с ее стороны это будет единственно правильное решение.
Бакстер сердито насупился.
— Именно это я и пытался сделать несколько минут назад, но ты мне помешал. Гамильтон хитро усмехнулся:
— Отец говорил, что мне есть чему поучиться у тебя. Но, возможно, и ты можешь брать у меня уроки. Не стесняйся спрашивать у меня совета, когда возникнет необходимость.
— Если ты еще не забыл, нас ждут более неотложные дела.
— Я не забыл.
— Ты взял с собой пистолеты?
— Да, конечно. — Гамильтон похлопал себя по карману верхнего сюртука. — Целых два. А ты?
— Я мало практиковался в свое время — стрелок из меня никудышный. Поэтому я предпочитаю различные инструменты.
— Какие именно?
Бакстер вынул из кармана стеклянный пузырек и протянул его Гамильтону:
— Вот такие.
Гамильтон с любопытством осмотрел пузырек.
— Что это?
— Что-то вроде мгновенной вспышки. Разобьешь стекло, и будет небольшая, но очень яркая вспышка. Свет держится две-три минуты и может ослепить противника. Если ее держать рядом с горючими материалами, например лучинами для растопки, то от нее может вспыхнуть огонь.
— Чертовски здорово придумано. А где ты это взял?
— Сам сделал в лаборатории.
Гамильтон загадочно улыбнулся:
— Наверное, мне следовало внимательнее читать «Беседы о химии». Когда все будет позади, может, ты покажешь мне самые интересные из твоих опытов?
— Согласен, — ответил Бакстер и неуверенно прибавил:
— Мне уже давно никто не ассистировал.
Гамильтон ухмыльнулся:
— Мне стало интересно, уж не унаследовал ли я от отца любовь к наукам?
Бакстер, угрюмо размышлявший над своим безрадостным будущим, добавил:
— А вот я прихожу к выводу, что унаследовал от него страсть не только к наукам, чего не предполагал ранее.
Глава 18

Шарлотта пила лимонад, рассматривая толпу в бальном зале. Ариэл вальсировала с очередным кавалером, у которого был какой-то глупо-восторженный вид. Лицо девушки светилось от удовольствия, и Шарлотта улыбнулась Розалинде, которая подошла и встала рядом с ней.
— Леди Тренглосс, я бы хотела поблагодарить вас за то, что вы сделали для Ариэл. Наша матушка была бы счастлива, что моя сестра имеет возможность участвовать в развлечениях светского сезона.
— Я сама получила огромное удовольствие. Видите ли, мне давно не приходилось выводить в свет юную леди — с тех пор как повзрослела моя племянница. Я уже и забыла, как это весело. — Розалинда обмахивалась шелковым веером с изящной росписью. — Ариэл — очаровательная девушка. Она привлекает к себе множество поклонников.
Шарлотта вздохнула:
— Боюсь, большинство из них сразу исчезнут как только узнают, что моя помолвка с вашим племянником расторгнута. Признаюсь, все это меня очень тревожило с самого начала, но Ариэл уверяла что ей все равно, хотя бы даже все они разом испарились, когда узнают правду.
— Она не по летам рассудительна. — Розалинда многозначительно покосилась на Шарлотту. — Мне кажется, моя дорогая, это ваша заслуга.
— Вовсе нет. Она всегда была очень практичной молодой особой. Ариэл считает сезон чем-то вроде театра. Когда пьеса закончится и занавес упадет, она вернется к своим обычным занятиям.
Шарлотте оставалось только надеяться, что все сложится именно так. Ариэл ведь еще очень молода. Пускай она не по годам рассудительна в свои девятнадцать — жизнь все равно становится скучной, когда тебе больше не присылают приглашений и букетов. Хорошо еще, что Ариэл за время ее первого знакомства с обществом никто не успел разбить сердце.
А что до ее сердца, подумала Шарлотта, то у нее одна надежда: когда она вновь вернется к своей работе, рана ее постепенно заживет. Но девушка знала и другое: сколько бы новых клиенток она ни приобрела, сколько бы ни ждало ее интересных расследований, она никогда не сможет забыть своего любовника с глазами алхимика. Другого Бакстера у нее не будет.
Розалинда бросила на нее испытующий взгляд.
— Поскольку уж мы заговорили об этом, я скажу, что тоже благодарна вам.
— Если вы имеете в виду расследование, уверяю вас, что затеяла его для собственных целей.
— Нет, я говорю не о расследовании убийства. — Розалинда с треском сложила веер. — Скажу откровенно, я начала всерьез беспокоиться за Бакстера, когда он вернулся из Италии три года тому назад. Он и раньше-то был слишком мрачным и серьезным для своих лет. Даже будучи ребенком, отличался завидным самообладанием и сдержанностью. И всегда держит определенную дистанцию между собой и окружающими.
— Наблюдает за вами и оценивает вас точно так же, как результаты химического опыта?
— Именно так. — Розалинда поежилась. — Иногда это бывает довольно неприятно. Но после того ужасного случая в Италии он совершенно исчез из общества, почти никогда не вылезает из своей берлоги, которую зовет лабораторией. Я уже стала опасаться, что он совсем впал в меланхолию.
Меланхолию?
— Видите ли, у него есть к этому определенная склонность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98