— Розалинда, леди Тренглосс, величаво прошествовала мимо Ламберта в лабораторию Бакстера. — Странно звучит применительно к подобной особе.
— Но, к сожалению, как нельзя более точно отражает положение вещей. — Бакстер приветствовал тетушку коротким кивком. — Благодаря вам, сударыня, мне наконец-то гарантировано доходное место, нравится мне это или нет.
— Прости, что вовлекла тебя в эту авантюру. — Розалинда сняла черную с белым шелковую шляпку и с театральной грацией опустилась в кресло. Великолепные черные волосы, посеребренные сединой, элегантно уложенные по последней моде, оттеняли ее благородные черты. Темные глаза горели решимостью.
Бакстер наблюдал за ней со смешанным чувством грубоватой симпатии и острого нетерпения. Розалинда была младшей сестрой его матери. Сколько он себя помнил, она постоянно заботилась о нем. Ей уже стукнуло шестьдесят, но, несмотря на это, она сохранила врожденную элегантность и чувство стиля, которыми обе сестры славились с колыбели, .
В дни своей юности Эмма и Розалинда Клермонт покорили Лондон своей красотой. Обе очень удачно вышли замуж, подыскав себе блестящие партии. Обе рано овдовели, когда им не исполнилось и тридцати.
Ни одна не вышла замуж вторично, открыв ряд преимуществ, которые давало положение красивых, богатых и знатных вдовушек. Высокое положение в обществе и очаровательная внешность позволили вынести бремя злых сплетен и скандалов. Их стойкость нe знала предела.
Ламберт бесшумно удалился из лаборатории, и Бакстер с мрачной усмешкой обратился к леди Т'ренглосс:
— Признайтесь, я обладаю всеми данными, чтобы стать доверенным лицом.
Розалинда слегка склонила голову, обдумывая его слова,
Возможно, ты и прав, хотя это может показаться странным. Ведь тебе часто приходилось заниматься денежными вопросами, не так ли?
— Верно.
— Тебе удалось узнать что-нибудь во время твоего вчерашнего визита к Шарлотте Аркендейл?
— Совсем немного. Она обещала посвятить меня во все подробности только сегодня. Кстати, наша встреча должна состояться менее чем через час.
Бакстер сел за письменный стол, на котором он обычно делал лабораторные заметки. Что-то зашуршало под ним — оказалось, он ненароком смял страницу с наблюдениями, которые записал во время последнего эксперимента.
— О черт! — Он взял листок и принялся осторожно его разглаживать.
Розалинда бросила рассеянный взгляд на скомканную бумагу и пристально посмотрела в лицо Бакстеру.
— Не тяни время, сделай одолжение. Какое впечатление произвела на тебя мисс Аркендейл:?
— Я бы сказал, что она… — Бакстер умолк, подыскивая подходящее слово. — … крепкий орешек.
— Дьявольски умна, это ты имеешь в виду?
— Возможно, и так.
— Обманщица, бессердечная и жестокая?
Бакстер в нерешительности медлил с ответом.
— Должен вам заметить, мадам, что у вас пока нет против нее доказательств.
— Ба! Они скоро появятся, помяни мое слово.
— Напрасно вы так уверены в этом. Я могу представить себе мисс Аркендейл во многих ролях. — Включая и роль любовницы, подумалось ему. Образы возникли сразу и ниоткуда — сильные, жгучие, мгновенно пробудив в нем огонь страсти и желания. Наверное, дело в том, что со времени его последней связи прошел не один месяц, хмуро подумал он. — Но мне никак не удается вообразить ее шантажисткой и убийцей.
Розалинда смерила его гневным взглядом.
— Неужели у тебя есть какие-то сомнения относительно той миссии, которую мы взяли на себя?
— Мы? По-моему, я один вовлечен в эту авантюру.
— Не придирайся к моим словам. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
— Я с самого начала говорил вам о своих сомнениях, — ответил Бакстер. — И весьма серьезных. Прежде всего у вас нет абсолютно никаких доказательств того, что Шарлотта Аркендейл шантажировала Друсиллу Гескетт, а тем более убила ее.
— Друсилла сама призналась мне однажды вечером за рюмкой портвейна, что заплатила мисс Аркендейл значительную сумму. Когда я поинтересовалась, зачем ей это понадобилось, она тут же переменила тему. Я не придавала этому большого значения, пока до меня не дошла весть о ее убийстве. Тут-то и вспомнила ее намеки. Вряд ли это простое совпадение, Бакстер.
— Миссис Гескетт была вашей близкой подругой. Она наверняка не стала бы от вас скрывать, что ее кто-то шантажирует, — заметил Бакстер.
— Ну, это еще неизвестно. Ведь шантажист может затрагивать чрезвычайно интимные стороны жизни жертвы. Частенько он угрожает открыть то, что должно быть скрыто даже от самых близких друзей.
— Если миссис Гескетт согласилась заплатить, почему же тогда ее убили? Какой в этом смысл?
— Кто знает, что было на уме у шантажистки? — Розалинда поднялась с царственной грацией и направилась к двери. — Возможно, Друсилла перестала платить. С нетерпением жду, что ты прольешь свет на эту загадку, Бакстер. Я поставила своей целью добиться торжества справедливости. Держи меня в курсе дела.
— Угу.
— Кстати. — Розалинда остановилась в дверях и понизила голос. — Мне кажется, тебе давно пора отправить на пенсию старину Ламберта. Последнее время ему требуется чуть ли не целая вечность, чтобы добрести до входной двери. Клянусь, я проторчала на парадном крыльце не менее десяти минут.
— На мой взгляд, медлительность Ламберта — величайшее из его достоинств. Многим из тех, кто приходит ко мне, надоедает топтаться под дверью, и они уходят, так и не узнав, дома я или нет, что значительно упрощает мне жизнь.
Он дождался, пока Розалинда покинет лабораторию, затем медленно подошел к окну и внимательно обследовал три цветочных горшка, стоявших на подоконнике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98