«Нет, я должен был знать ее лучше, — твердил он себе. — Августа никогда не сбежала бы, испугавшись трудностей».Прислонившись к стене в дальнем конце галереи, он смотрел, как Августа медленно продвигается вдоль ряда фамильных портретов. Она останавливалась возле каждого из них, поднимая свечу, чтобы лучше разглядеть лица, взиравшие на нее из тяжелых позолоченных рам. Лунный свет полосами ложился на пол, окутывал ее фигурку серебряной вуалью, отчего она еще больше походила на привидение.Гарри дождался, когда Августа подойдет к портрету его отца, и двинулся к ней.— Говорят, что я удивительно похож на него, — тихо проговорил он. — Правда, я никогда не считал это слишком большим комплиментом.— Гарри! — Пламя свечи метнулось и затрепетало, когда Августа резко обернулась и поднесла руку к горлу. — Господи! Я не знала, что ты где-то рядом… Как же ты меня напугал!— Приношу свои извинения. А что это вы делаете здесь в столь поздний час, мадам?— Я страшно любопытна, милорд.— Интересуетесь моими предками?— Да.— А почему?— Ну, милорд, видите ли, я просто лежала в постели и думала, что они теперь стали и моими предками, не правда ли? И решила, что знаю о них маловато.Гарри скрестил руки на груди и прислонился плечом к стене под портретом отца.— На вашем месте, мадам, я бы не слишком стремился породниться с этой компанией. Судя по тому, что я знаю, среди них нельзя найти ни одного сколько-нибудь приятного человека.— А как насчет вашего отца? Он выглядит таким сильным и благородным. — Она подняла глаза к портрету.— Возможно, таким он и был, когда заказывал этот портрет. Мне довелось познакомиться с ним в ту пору, когда он уже превратился в желчного, вечно раздраженного человека, который никак не мог примириться с тем, что его жена — моя мать — сбежала с итальянским графом вскоре после моего рождения.— Боже мой! Как это ужасно! А что случилось потом?— Она умерла в Италии. А мой отец, узнав об этом, заперся в библиотеке, прихватив с собой достаточное количество бутылок, и не выходил оттуда целую неделю. Он тогда напился до бессознательного состояния. А потом запретил всем в доме произносить вслух ее имя.— Господи! — Августа искоса посмотрела на него тревожным взглядом. — Графам Грейстоунам, по-моему, очень не везло с женщинами?Гарри пожал плечами:— Частенько графини Грейстоун не отличались особой добродетельностью. У моей бабушки, например, любовных приключений было столько, что невозможно сосчитать.— Ну что ж, раз в высшем свете принято заключать браки из-за денег и высокого положения, а не во имя любви, то подобные вещи просто неизбежны. Не правда ли, Гарри? По-моему, все люди инстинктивно стремятся к любви. И если они не обретают ее в браке, то ищут на стороне.— Только не вздумай искать на стороне то, чего, как тебе кажется, не достает нашему браку, Августа!Она отбросила свои темные волосы назад и посмотрела ему прямо в глаза:— Скажите мне честно, милорд: неужели графы Грейстоуны были более добродетельны, чем их жены?— Думаю, что нет, — кивнул Гарри, вспоминая череду любовных увлечений своего деда и целый парад весьма дорогостоящих любовниц отца. — Но отсутствие добродетели склонны замечать больше в женщинах, чем в мужчинах. Вам не кажется?Августа, как он и рассчитывал, тут же разъярилась. В очах ее вспыхнул воинственный огонь. Она была готова сражаться. Даже свечу она держала перед собой, словно меч. Дрожащий язычок пламени освещал ее высокие скулы, придававшие всему ее облику несколько необычный, мятежный вид.Она сейчас похожа на маленькую греческую богиню, подумал Гарри. Может быть, на Афину, готовую к войне. Эта мысль заставила его улыбнуться: он предвкушал дальнейшее развитие событий, и невыносимый огонь желания, терзавший его весь вечер, вспыхнул с новой силой.— Что за странные вещи вы говорите! — взорвалась Августа. — Это одна из самых ошибочных, самых отвратительных точек зрения, свойственных мужчинам! Вам следует стыдиться собственных слов, Грейстоун! Я от вас ожидала большей логичности и справедливости. В конце концов, вы ученый, посвятивший свою жизнь античной культуре. И вам придется извиниться за это глупое, совершенно нелепое утверждение.— Придется?— Да!— Возможно. Но позднее.— Нет, сейчас! — возмутилась она. — Вы извинитесь сейчас.— Не уверен, что у меня хватит сил извиняться после того, как я отнесу вас на руках в вашу спальню, мадам. — Он широко расставил руки, оттолкнулся от стены и направился к ней мягкими крадущимися шагами.— Отнесете меня на руках в мою… Гарри, что это вы делаете? Сейчас же поставьте меня на пол!Она сначала сопротивлялась, когда он подхватил ее на руки. Но к тому времени, как он пронес ее через холл и благополучно поставил на пол возле кровати, она уже смирилась.— Ах, Гарри! — прошептала она страстно и обвила его шею руками. Он присел с ней рядом на краешек постели. — Ты хочешь снова любить меня?— Конечно же, дорогая моя. И поверь, я постараюсь доставить тебе значительно большее удовольствие, чем в первый раз. — В голосе его звучала нежность. — Я намерен превратить тебя из прекрасной воительницы Афины в Афродиту, богиню любви! Глава 10 — Гарри! Боже мой, Гарри, пожалуйста! Я не могу больше! Это невозможно!Гарри поднял голову, желая видеть, как Августа, дрожа в его объятиях, достигнет вершины любовного наслаждения. Она выгнулась всем телом, словно тетива лука. Темные волосы облаком разметались по подушке. Глаза были зажмурены, пальцы стиснули край белой простыни.Гарри лежал меж раздвинутых ног Августы. Жаркий аромат ее тела кружил ему голову, губы еще чувствовали сладостный вкус ее губ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113