И озвучь кто-нибудь этот упрек, Лена нашлась бы:
– Прям-таки жестоко! Я за ней горшки выношу, не рассыплется, если мы немного повеселимся. Все равно не понимает, у бабули давно в мозгах ветер свистит.
Но и выносливая Лена запросила отдыха. Время на домашние дела сократилось: маленький сынишка начал ходить, и требовался глаз да глаз, чуть отвлечешься – он уже в розетки шпильки толкает. Шпильки, понятно, прабабка раскидывает по квартире, они у нее из шиньона сыплются. Кроме того, старая вредина тайком курит в туалете и лопает детский творожок, хотя рядом на полке холодильника стоит творожная масса с черносливом, по ее же требованию купленная. Антон приходил с работы и с порога выслушивал длинный перечень бабушкиных пакостей. Лену не смущало, что Эмилия слышит «отчет» о своих прегрешениях. Антону до черта надоело успокаивать жену и призывать бабку вести себя по-человечески.
Решение нашли гениальное, благо наступало лето: снять для бабули дачу. О ближайшем Подмосковье речи не было, финансы не позволяли. Кинули клич среди знакомых, и нашелся домик в ста тридцати километрах от столицы. Пожилая вдова-селянка согласилась сдать комнату за умеренную плату. Боялись, что Эмилия заартачится, но, исполнив номер: «так и быть, уступаю вашей воле», – та смилостивилась. Лена слышала, как бабуля говорила по телефону своим приятельницам: «Лето я проведу на даче у одного поклонника». Ну не свихнувшаяся ли обманщица? Поклонником была Катерина Ивановна, баба Катя, которой под семьдесят.
С квартиры на квартиру Эмилия переезжала со всем скарбом и тут потребовала, чтобы ее барахло на дачу отправилось вместе с ней. С одной стороны, Лена только рада была очистить квартиру от приданого народной артистки. С другой стороны – лишние траты, пришлось «Газель» нанимать. Еще благо, что хозяйка дачи не потребовала плату за все лето вперед.
Перевозили Эмилию на дачу Андрей и Антон.
Катерина Ивановна, баба Катя, «поклонник» и спаситель Эмилиных внуков, оробела, когда в ее двор въехал маленький грузовичок. Это сколько же вещей у постоялицы? А потом вышла и чудо-дачница – накрашенная, голова причесана как в шестидесятые годы (Катя сама в то время разорилась на шиньон, который в ночь перед праздником или перед гостями на бигуди накручивала, чтобы утром на макушку пришпилить). Когда было-то? А женщины с шиньонами, выходит, остались до сих пор. Одета жиличка не по-деревенски, да и по-городскому в парадное: чудной красоты розовый костюм с рюшами. Было от чего бабе Кате оробеть.
– Милости прошу! – с хрипотцой проговорила она. – Меня Катя зовут. То есть баба Катя. А вас как, извините?
– Эмилия.
– Эмма? – переспросила баба Катя, все еще борясь с волнением.
Ведь говорили-то, что старую, но саму себя обслуживающую женщину на лето привезут. А здесь – прям дворянка. В мои скромные условия?
– Юноши, поясните этой женщине, кто я есть и как меня зовут, – небрежно махнула Эмилия рукой в сторону Андрея и Антона.
И отправилась осматривать дом, бедненький, но чистенький. Удобства на улице – деревянная будка, в полу дырка.
– Она артистка в прошлом, – говорил Антон бабе Кате. – Поэтому, – покрутил ладонью перед лицом, – макияж и другие прибамбасы. Но в принципе…
– Не вредная… как бы, – подхватил Андрей. – Со своими заморочками… странностями… но не тяжелыми!
Оба: и Антон, и Андрей – боялись, что хозяйка дачи после первого акта – выхода Эмилии – покажет им фигу и потребует убираться восвояси. (На месте бабы Кати они бы так и поступили.) Но милая Катерина Ивановна только сокрушалась, подойдут ли скромные условия такой важной артистке?
– Подойдут!! – хором заверяли Андрей и Антон.
Они носили вещи и ждали водопада претензий, теперь уже от бабушки. Но прозвучало только одно требование:
– Мне нужен биотуалет.
– Ага, бабуля, – ухмыльнулся Антон, – как же, имеется. Ленка предусмотрела.
И принес из машины пластиковое ведро в форме унитаза, с крышкой.
– Вот тебе и туалет, а бионаполнение – сама-сама. Пись-пись-пись, как-как-как, – повторил он интонацию жены, приучавшей сына к горшку.
– Вульгарный плебей!
– Твой родной внук, – напомнил Антон. – Ты меня воспитывала? Вот и молчи в тряпочку. Сиди тут тихо, радуйся природе. Не уживешься с бабой Катей, пеняй на себя, отвезем в богадельню. Интернат для ветеранов сцены тебе не светит. Нам материально не осилить, а ты заслугами не потянула.
У Андрея тоже имелся подарок для Эмилии – сотовый телефон (старенький, завалявшийся), в памяти которого были номера Марины, Лены и его с Антоном. Объясняя аристократке Эмилии и колхознице бабе Кате, как сделать вызов, Андрей видел на их лицах совершенно одинаковую тупую беспомощность. Ничего, надо будет – дозвонятся.
На обратном пути мужчины обсуждали: превратит Эмилия бабу Катю в прислугу или пенсионерки схлестнутся не на жизнь, а на смерть.
Против ожиданий, Эмилия не беспокоила их почти месяц. О ее существовании почти забыли, своих забот хватало. Эмилия была помехой, к устранению помехи легко привыкаешь. Антон купил подержанную иномарку – второй кредит на шею. Но авто – давняя его мечта. Лена, бухгалтер по профессии, стала брать на дом балансы мелких фирм, корпя по ночам. Андрея повысили в должности. Если раньше он нет-нет да и заявится на фирму в джинсах и майке, то теперь каждый день – свежая белая рубашка, галстук, костюм. Правильный галстук стоил больше двух тысяч рублей, о костюме и говорить нечего. Марина, тщательно обдумывая каждый шаг, каждое слово, рыла подкоп под свекровь, чтобы та ушла с работы, только на год, до садика для внучки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12