– Музыкант, на виолончели пиликал. Целыми днями на диване с книжечкой валялся.
– Примитивным натурам не дано понять высокое искусство, – ядовито усмехалась Марэна Виленовна.
– Мамаша его боготворила, – продолжала Таня, – что Юрик ни сделает, все правильно. В смысле, он ничего не делает – и это правильно.
– Музыкант должен беречь руки от грубой работы, а душу – от повседневной грязи, – непререкаемым тоном заявляла Марэна Виленовна.
– Грязь должна была я вывозить или чужой дядя, – вспоминала Таня. – Замок сломался – свекровь мне: «Найди мужика, чтобы починил», автомобиль помыть – «найди мужика», утюг отремонтировать – «найди мужика», гвоздь забить – «найди мужика». Ну я и нашла настоящего мужика.
По ходу пьес мы узнали о Таниной вульгарности и о половой немощи ее первого мужа, услышали обвинения в дурном вкусе и в ханжестве, познакомились с нелицеприятной оценкой родственников с обеих сторон. У меня создалось впечатление, что они не пять лет назад, а вчера прервали свою кухонную брань. Сколько керосина осталось в запасе! Как азартно плескали его в огонь словесной схватки!
Настя делала мне знаки – мол, давайте выйдем. Она дождалась окончания тирады Марэны Виленовны и, не дав Тане открыть рот, вскочила:
– Извините, я на минутку!
Я дернула из купе вслед за Настей. Девушка ждала меня в коридоре.
– Вы курите? – Она протянула мне пачку сигарет.
– Нет, – сказала я и взяла сигарету. – Только чужие.
– Как вы думаете, они драться будут? – широко зевнув, спросила Настя, когда мы задымили в тамбуре.
– Только этого не хватало. Так мечтала отдохнуть, выспаться!
– Я вас знаю, – вдруг заявила Настя. – Я на психфаке учусь. Вы у параллельного потока матанализ читаете. А у нас Спиридонов. Жуть!
Я понимающе кивнула. Действительно, я читаю лекции по математическому анализу на психологическом факультете. Мой коллега Спиридонов называет их лекциями для кухарок. В том, что высшую математику поймут и кухарки, я не вижу ничего зазорного. На лекциях Спиридонова студенты либо засыпают, либо мучаются комплексом неполноценности по причине своей тупости. Совершенно напрасно – Спиридонова и академик бы не понял.
– Вашими лекциями торгуют, – сказала Настя. – Распечатка стоит сотню, а дискета восемьдесят. Но это в сессию, конечно. В начале семестра и за двадцатку можно купить.
Я тяжело вздохнула и пожала плечами: эх, в мой карман бы денежки.
– Думала, вы сами промышляете. – Настя верно истолковала выражение корыстной зависти на моем лице. – Послушайте, давайте нейтрализуем этих склочниц? Чертовски хочется спать, трое суток в Новгороде гудели. Я не дипломированный психолог, но кое-что в людишках понимаю. Надо их переориентировать.
И она изложила план, который показался мне чудовищным. Во-первых, из-за вульгарности сценария. Во-вторых, мне предлагалось актерствовать, чего я делать совершенно не умею.
– Ничего, – успокоила девушка, – я вас заведу.
От моих обвинений в неэтичности задуманного Настя отмахнулась:
– Вам что, спать не хочется? Они же до утра будут друг другу кости полоскать.
* * *
Мы вернулись в купе по очереди, с интервалом в несколько минут.
Я забилась в угол у окна и стала теребить салфетку на столе. Зачем согласилась участвовать в нелепом розыгрыше? Переживая, я не вслушивалась в смысл обвинительных реплик, которыми продолжали обмениваться наши попутчицы. Но тут Марэна Виленовна особенно громко взвизгнула мне в лицо:
– Можно подумать, сия особа специально села в поезд с целью трепать мне нервы!
– Очень надо! – возмутилась Таня.
– Это я села специально в этот поезд, – заявила Настя.
Все, началось.
Наши попутчицы уставились на девушку и хором спросили:
– Зачем?!
– Я хочу попросить Людмилу Алексеевну, чтобы она отдала мне своего мужа.
Таня и Марэна Виленовна перевели на меня удивленные взгляды.
– Что значит отдать? – промямлила я, накручивая салфетку на палец и боясь поднять глаза. – Он не котенок и не щенок.
– Он удивительный! Он талантливый! Он потрясающий мужчина! – пылко воскликнула Настя.
– Допустим, – вяло согласилась я. – Но все равно…
– Отдайте его мне! Саша любит меня!
– Петя, – поправила я Настю и подняла голову. – Прекратите этот спектакль, я отказываюсь в нем участвовать.
Но Настю было не остановить. Она принялась выстреливать фразы с пулеметной скоростью:
– Конечно, Петя, я от волнения ошиблась. Мы держали наши отношения в тайне. Петя очень уважает вас, но любит он меня! Вы умная женщина, неужели не замечали, как он страдает? Ведь он перед вами то заискивает, потому что винит себя и старается угодить, то злится, грубит и молчит целыми днями, потому что в вашей семье ему жизнь постыла. Он задерживается по вечерам, а в выходные уходит из дому, чтобы встретиться со мной!
– Они новый проект запускают, – едва слышно выдавила я, с ужасом сознавая справедливость Настиных слов.
– Бросьте! – махнула рукой девушка. – Его проект запускается в моей койке. Мы любим друг друга, и мы должны быть вместе. Жизнь проходит, ваша, можно сказать, уже прошла. Ну то есть не совсем как бы прошла, но с Петушком – точно.
– Петушком? – глупо переспросила я. – Перестаньте молоть чепуху! Она все выдумала, – обратилась я к Тане и Марэне Виленовне.
Но они, похоже, не верили и зачарованно переводили глаза с меня на Настю, как некоторое время назад мы на них.
– Разве можно такое выдумать? – искренне возмутилась Настя. – Петя мне рассказывал, как обязан вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55