Ты малышей ранишь, вред наносишь. Как ты этого не понимаешь?
– Борис твоего благоверного при Ванечке дебилом назвал, – упрямо напомнила Анна Петровна.
– Дерьмом, – неожиданно для себя поправила Инна.
– Еще краше. И Боречка правильно Ванечке объяснил, что, если мужик дерьмо и дебил, это надо знать заранее.
– Мама! Не все, что говорит Боря, справедливо и правильно. Какая же ты упрямая и… и… извини, недалекая!
– В подметки вам не гожусь. У кого упрямства занимать, так это у тебя с Борей. Я недалекая! А вы продвинулись – не поймаешь. Соседи над вами смеются: харчи общие, а койки раздельные. Мол, бракованные, что ли, Инна с Борей. Танька из семнадцатой квартиры недавно ко мне на улице подошла. Пьяная, конечно, спрашивает: «Весь двор интересуется, чего они (то есть вы) не женятся? Может, больные чем?»
– Какое нам дело до сплетников? Мама! Ты не на соседей обращай внимание, а на Ваню с Ксюшей.
Анна Петровна ахнула:
– Я-то за детьми плохо смотрю! Я-то не из последних сил стараюсь!
– Твоих последних сил никто не требует.
– Спасибо, доченька!
Анна Петровна развернулась и быстро вышла из комнаты.
«Ну и пусть! – подумала Инна. – Шоковая терапия тоже лечение. Два дня мама будет со мной разговаривать только при крайней нужде. Или три дня?»
Крайняя необходимость возникла через полчаса, когда Инна стояла под душем. Мама постучала в дверь ванной:
– Борис звонит. Просит тебя срочно прийти.
Инна выскочила как была: с мокрыми волосами, в халате на голое тело. У Ксюши приступ, обострение! Ах, растяпы! На даче Ванька рвал и ел ягоды с куста, а девочке запретили. Наверняка не послушалась и тайно смородины наелась. Красная смородина кислющая, у Ксюши выброс желудочного сока, возможно обострение язвы…
– Сильно болит? – влетела Инна в квартиру Бориса. – Звони Игнату, пусть приезжает.
Борис уступил Инне дорогу, она промчалась в спальню. Ксюша сладко спала, обнимая куклу, Шустрик в ногах пристроился. И ничуть не похоже, что Ксюша забылась после боли.
– Был приступ или не было? – тихо шагнула назад, прикрыла за собой дверь Инна.
– Не было.
– Тогда почему панику устроил?
– Только попросил тебя прийти.
– Зачем?
– Прошу! – махнул рукой в сторону дивана и кресел Борис.
На журнальном столике стояла бутылка шампанского и два хрустальных фужера.
– Что празднуешь?
– Присаживайся. Мы с тобой празднуем помолвку.
– Чью? – опустилась на диван Инна.
– Нашу.
– Да что ты говоришь? – рассмеялась Инна.
Только что ее бил страх из-за Ксюши, а теперь стало весело. Приятно и весело. Она испытывала удовольствие, ожидая предложение руки и сердца. Ответ будет единственно отрицательным, но отказать себе в кокетливом желании помучить Бориса она не могла.
– И давно мы с тобой решили обручиться? – продолжала улыбаться Инна.
– Тебе на раздумья пять минут, я скрутил с пробки шампанского проволоку.
– Шампанское – это аргумент. А как же твоя клятва – в ЗАГС под дулом пистолета? Да и у меня, как ты помнишь, карантин на всю оставшуюся жизнь.
– Клятвы отменяются. Хватит нам с тобой, как говорит твоя мама, валандаться, морочить голову и бояться неизвестно чего.
– Моя мама наверняка замучила тебя намеками, но это только цветочки. Весь двор с нетерпеньем ждет, когда из наших квартир зазвучит марш Мендельсона. Мы с тобой стали популярными фигурами у местных сплетников.
– На сплетников мне плевать, а для брачной ночи ЗАГС необязателен.
– Так вот что ты предлагаешь? – притворно разочаровалась Инна. – А я-то думала, отыскался благородный жених.
– Инна! Перестань дурачиться. Весело тебе? Нашла повод для юмора. – В отличие от Инны, Борису было не до шуток. – Я тебе предлагаю, – нервничая, он дергал себя за уши, чесал макушку, – взять меня в жены… Тьфу ты, в мужья… Нет, наоборот, я тебя беру в жены, а ты меня…
– Ну? Куда мне тебя девать? Может…
В этот момент выстрелила пробка шампанского. Напиток хлынул из горлышка. Борис вскочил, принялся разливать по фужерам. Перестарался, из Инниного фужера потекла пена. Инне сохранить бы насмешливую невозмутимость, но сработал инстинкт – чтоб добро не пропадало. Инна быстро отпила из фужера. Борис залпом опрокинул свой. Тут же, теперь аккуратно наливая по стеночкам, снова разлил шампанское.
– Если ты мне отказываешь, – сел Борис в кресло, – то хоть объясни почему. И давай без кривлянья. Повеселилась и хватит.
Инна вертела в руках фужер, рассматривала напиток на свет:
– Без веселья можно было бы и обидеться. Почему зовет замуж? Потому что нашел для своей дочери хорошую мачеху. Нет, с другой стороны, – противоречила себе Инна, – тебе и надо выбирать жену, которая о Ксюше будет истово заботиться. Борька, для меня Ксюша – это одно, а ты – совершенно другое. Будь у девочки иной отец, мое чувство к ней нисколько не поменялось бы. Что касается Вани, то он прекрасно вырастет без твоего участия. Это враки, что женщины не умеют воспитывать настоящих мужчин. В противном случае наша страна уже во многих поколениях имела бы вместо крепких мужиков инфантильных нытиков. Как мой бывший, – невольно добавила Инна.
– О воспитании мужчин поспорил бы с тобой, но не время. Предлагая тебе руку, сердце, прочие собственные органы и части тела в длительное пользование, а главное, свой незаурядный ум и прекрасный характер, я меньше всего думал о детях. Нет, думал, конечно, – Борис, как и Инна минуту назад, поймал себя на противоречии, – но при всей моей любви к дочери я не способен связать себя брачными узами с прекрасной гувернанткой, даже если она имеет среднее музыкальное образование и зачатки знаний по психологии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55