В настроении недоуменной растерянности посетители оказывались в кабинете Петрова и невольно становились шелковыми.Несколько раз Петрову совершенно серьезно предлагали Леночку продать, сулили большие деньги, если уговорит ее перейти в другую фирму. Он отшучивался — мол, у них заключено особое трудовое соглашение и вторая часть его пока не выполнена. Однажды он в самом деле провел разведку боем: после какого-то банкета заманил ее в кабинет и пытался поцеловать. Пощечина, которую она ему отвесила (не тыльной стороной ладони, а наотмашь, как надоедливой мухе), была весьма болезненна. Поглаживая щеку, Петров мрачно буркнул:— Теперь я должен изречь: за эту оплеуху я уважаю тебя еще больше. Ну уважаю, и что? Куда ты денешь это уважение? На стенку в рамочке повесишь?Леночка не сочла нужным ему отвечать. Она презрительно осмотрела его с ног до головы, пожала плечами и вышла, вызывающе покачивая бедрами. Следующий рабочий день они начали как ни в чем не бывало.Петров не был влюблен в Леночку, но считал бы себя последним дураком, если бы не добивался такой красавицы. * * * Около восьми вечера Петров включил в кабинете телевизор и вспомнил о другом — том, который нужно вернуть соседке.— Лен, ты еще не ушла? — нажал он кнопку переговорного устройства.— Ушла.— Тогда вернись. У тебя рабочий день ненормирован. Мне нужна игрушка для младенцев.— У вас появились дети?— Боже упаси, с ума сошла. Я своих топлю сразу по рождении.— Почему для младенцев во множественном числе? Детский дом?— Вроде того, два человечка.— Близнецы?— Верно. Сообрази что-нибудь оригинальное.— Сто долларов, и деньги вперед.— Ты выражаешься как продажная женщина.— Порассуждайте на эту тему подольше, «Детский мир» закрывается через пятнадцать минут. * * * Если бы сосед не принес телевизор вечером, Зина бы не удивилась. Петров был существом из другой жизни, где благоухают одеколонами, ходят на работу и в рестораны, хронически высыпаются, читают книги и смотрят кино. В той жизни — Зина из нее давно выпала — можно давать обещания и не выполнять их, забывать, опаздывать, не обращать внимания на мелочи — и трагедии не произойдет.В Зинином мирке упусти она что-нибудь, не сделай вовремя — случится нехорошее, пострадают дети.Не выстирала она пеленки — не во что их переодеть, не искупала — появились опрелости. Стрелки часов строго контролировали ее обязанности и за нарушение режима карали дополнительной работой и лишением сна.Кроме того, телевизор она смотрела редко. Если выдавалось время, включала его, но через три минуты засыпала, то же самое происходило с книгами: полстраницы — и задремала.Петров телевизор принес. И вместе с ним большую яркую коробку.Зина была одета в застиранный ситцевый халатик.— Дырка на рукаве, — вежливо указал ей Петров. — О, теперь я вспомнил, что действительно был у вас.«Он решит, что я неряха, вечно в прорехах, — подумала Зина. — Ну и пусть, плевать, у меня времени на себя нет».— Что это? — Она указала на коробку.— Подарок.— Мне не нужны никакие подарки.— Вам, — Петров мысленно вставил «такой неряхе», — я бы не стал делать подарки. Это Ване и Сане.— Все равно.— Все равно мы посмотрим, что придумали братья-капиталисты. — Петров распечатал коробку и начал вынимать из нее пластиковые детали.Он провозился полчаса, собирая конструкцию.Зина невольно включилась и стала ему помогать.Игрушка напоминала по форме люстру, с которой свешивались на веревочках забавные маленькие зверьки. Люстра вращалась каруселью, тихо играла музыка, и в круговых движениях фигурок было что-то завораживающее. Разноцветных зверюшек на карусели можно было менять, специальный пульт регулировал скорость вращения и громкость музыки.— Здорово! — признала Зина.— Ничего подобного не видел, — согласился Петров. — Во времена моего младенчества такого не было.— Спасибо. Мне жутко неловко, это, наверное, стоит кучу денег.— Наверное, но мне досталось бесплатно, подарил зарубежный партнер."Зачем я это? — Петров удивился своему вранью, но быстро нашел ему объяснение:— Не хочу, чтобы она расценила игрушку как знак особой доверительности и протоптала дорожку к моей квартире со своими проблемами. Или благородный вариант: избавил ее от неловкой признательности".— Он решил, что у меня есть дети. Зина, я похож на человека, у которого есть дети?— Нет, — не задумываясь ответила Зина.— Теперь надо установить эту штуку над кроваткой, — сказал он. — Сами справитесь или помочь?— Справлюсь, — сказала Зина, но лицо ее изображало большое сомнение.— Ладно уж, — усмехнулся Петров, — пошли доведем до конца.В спальне они склонились над малышами.— Кто сегодня Ваня? — спросил Петров.Теперь Зина не обиделась на вопрос.— Они же совершенно разные, — тихо проговорила она. — Посмотрите: у Сани личико шире, носик более вздернутый и бровки повыше. А у Вани губки пухленькие. Видите?— Вижу, — опять соврал Петров, — очень отличаются. Не хотите переложить их на диван? Я боюсь разбудить.Зина переносила детей и думала о том, что сосед вовсе не толстяк, как ей показалось вначале.Просто широкий, коренастый. Похоже, очень сильный. Здоровяк, кирпичи о макушку, наверное, разбивает. У него очень подвижное лицо, каждую фразу сопровождает новой гримасой. Писать портреты таких людей — мучение для художника.«Девица невзрачная только на первый взгляд, — рассуждал Петров, прилаживая кронштейн к кровати. — Вполне милая усталая мордашка. Только веет от нее тупым равнодушием к себе. Давно подобного не встречал. Женщина с выключенными глазами. Хотя если Таисию или Леночку заставить вот так одной кувыркаться, еще неизвестно, как бы они выглядели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16