Карл вскинул голову. Не его племяннику судить о воле Господа. Такие, как Марк, не способны…
— Мистер Бьен. — Селуччи облизал губы. — Пришло время выложить карты на стол. Я — детектив-сержант департамента полиции Торонто. Мой жетон находится в переднем левом кармане моих брюк.
— Вы служите в полиции? — Ствол винтовки слегка качнулся вниз.
— Он общается с созданиями Сатаны! — выпалил Марк. — Полицейский умрет от винтовочной пули. «Бедный дядя Карл… »
Ствол винтовки занял прежнюю позицию.
— Полиция не защищена от искушений Дьявола. — Он всматривался в Селуччи. — Были ли вы спасены?
— Мистер Бьен, я верующий католик и могу прочесть «Отче наш», «Апостольский символ веры» и три раза «Аве Мария», если вам будет угодно. — Голос Селуччи звучал все мягче, это был голос человека, которому можно довериться. — Я понимаю, почему вы стреляли в этих людей. Я действительно понимаю. Но не приходило ли вам в голову, что Господь имеет свои планы, о которых нам не известно, и, быть может — только быть может, — вы неправы? — Пока они были все еще живы; эта мысль, видимо, все же дошла до старика; Селуччи предпринял попытку извлечь из нее максимум пользы. — Почему бы вам не опустить винтовку, и мы бы побеседовали, вы и я, и выяснили, возможно ли найти выход из этого чудовищного положения. — А затем из глубины детства, когда его сухонькая, одетая во все черное прабабушка заставляла его изучать Библию каждое воскресенье, он вспомнил и произнес: — Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы.
— Святой Лука, глава двенадцатая, стих второй. — Карл содрогнулся, и Марк понял, что он теряет его.
— Даже Дьявол цитирует Священное писание, дядя.
— А если он не дьявол, что тогда? — На щеке старика задергался мускул. — Стал бы ты убивать полицейского, стоящего на страже закона?
— Человеческие законы — это не Господний закон!
— Отвечай на мой вопрос!
— Да, ответьте ему, Марк. Могли бы вы совершить убийство? Нарушили бы заповедь? — Теперь Селуччи использовал свой голос как резец, надеясь вскрыть гнилую сердцевину этого подонка. — Не убий. Как насчет этого?
За нынешнюю ночь Марк избежал смерти уже дважды. С того момента, как он опознал создание, напавшее на него в лесу, он знал: чтобы избежать смерти в третий раз, ему потребуется нечто большее, чем удача. Для того чтобы он остался в живых, каждый находящийся сейчас в амбаре должен будет умереть. А он собирался жить. Этот проклятый выродок, хренов полицейский, пытался манипулировать его дядей — единственным, в ком он сейчас нуждался, чтобы вытащить свою задницу из огня, да еще остаться способным провернуть выгодное дельце. Старик как живое подставное лицо был в данный момент предпочтительнее мертвого.
— Дядя Карл… — Подчеркнуть важность родства. Напомнить ему о кровной связи, о преданности семье. — Это не Господни творенья. Ты сам говорил об этом.
Карл взглянул вниз на Льдинку и содрогнулся.
— Они не Божьи творенья. — Он поднял страдальческие глаза к Селуччи. — Но как дело обстоит с ним?
— Проклят своими собственными деяниями. По своей воле общался с приспешниками Сатаны.
— Но если он полицейский, хранитель за…
— Не беспокойся, дядя Карл. — Марк даже не старался скрыть внезапный прилив облегчения. Если старик был озабочен грядущими последствиями, значит, он уже решил принять участие в действии. Он выиграл! — Я смогу представить все дело как несчастный случай. Только будь осторожен, когда станешь убивать белого волка — ну, собаку, называй как угодно, — постарайся не попортить шкуру.
И тут он понял, что сказал что-то неладное.
Старик содрогнулся, а затем распрямился, словно взвалил на плечи непосильную тяжесть.
— Настолько я не могу быть уверен, но знаю твердо: что бы ни случилось сегодня ночью, это будет сотворено во славу Господа. Ты не получишь от этого никакой выгоды. — Он развернул винтовку, и ее дуло указало на Марка. — Положи ружье на землю и подойди ко всем остальным.
Марк открыл рот, но тут же закрыл его, не произнеся ни единого звука.
— Что вы собираетесь делать? — спросил Селуччи, тщательно сохраняя голос и выражение лица бесстрастными.
— Не знаю. Но он не будет участвовать в этом.
— Ты не сможешь так поступить со мной. — Марк обрел наконец дар речи. — Я — член семьи. Твоя собственная плоть и кровь!
— Я сказал: опусти ружье и иди туда, к остальным. — Карл понял теперь, где совершил ошибку, где сошел с пути, указанного ему Господом. Свое бремя он должен нести один, он никогда не должен был разделять его с кем бы то ни было.
— Нет. — Марк в ужасе окинул взглядом Генри, который приглашал его подойти так близко, как ему будет угодно. — Я не могу… я не буду… ты не можешь заставить меня!
Карл качнул дулом винтовки.
— Могу.
Марк увидел, как смерть, которую он отталкивал от себя, приближается к нему по мере того, как становилась шире улыбка Генри.
— Нет! — Он развернул ружье на того, кто подталкивал его во власть к этой улыбке.
Карл Бьен увидел, что дуло смотрит ему в лицо, и приготовился к смерти. Он не мог, даже ради своего спасения, застрелить сына своей единственной сестры. «В руки Твои я вручаю мой… »
Льдинка, не раздумывая, взмыла в воздух. Ее передние лапы ударили в середину груди старика, и заряд, не причиняя никому вреда, угодил в восточную стену в тот момент, когда оба они покатились по земле.
А затем в дело вступил Генри.
Между ними было не менее десяти футов. В один миг он оказался рядом с Марком, вырвал ружье из его рук и отшвырнул с такой силой, что оно проломило стену амбара. Его пальцы сомкнулись и сжались вокруг горла смертного;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105