Мы не верим п
равительству в его заверениях, мы поведем террор и не одного Плеве разор
вем в клочья, Ц стукнул по столу Чернов, Ц но конечно боевая организаци
я должна идти исключительно по воле ЦК партии, действовать только по его
указанию. Не увлекайтесь, молодые товарищи, у нас есть программа, есть важ
нейшие задачи, аграрный вопрос, нельзя всю работу партии свести к террор
у, от этого надо предупредить, уж поверьте, поверьте, Ц говорил Чернов, об
ращаясь к боевикам, сидевшим плотной молодой кучкой на кровати, Ц повер
ьте, товарищи, в бомбочку не влюбляйтесь, а к нам прислушивайтесь, вот тогд
а-то сообща, без особого, так сказать, увлечения и пойдет у нас дело, не вели
к воробей, а копает горы, только должно среди нас быть полное подчинение в
оле ЦК.
Никто не придал значения речи Чернова. Все знали словоточивость теорети
ка. В общем гуле раздался голос больного Гоца.
Ц Ну, закипятился наш самоварчик! Ц захохотал, замахал на него Чернов, з
атрясши распадающейся по широким плечам шевелюрой.
Гоц говорил горячо. Сказал, что присутствующие боевики принесли смертью
Плеве на алтарь революции большую жертву. Что жаль славно отдавшего свою
жизнь палачам, всем дорогого Егора Сазонова. Жаль молодого Сикорского. Н
о лучшей отплатой за них будет вновь наступление на слуг царского режима
. И террор, верит он, поднимет действительно новую, большую революционную
волну, которая сметет самодержавие. Попутно он полемизировал с социал-д
емократами. Но коротко. И закончил возгласом: Ц Да здравствует Б. О.!
Все прокричали краткое ура, от которого швейцарка-хозяйка изумленно ост
ановилась среди кухни. Ц «Эти русские рычат, как звери. Совершенно некул
ьтурные люди», Ц пробормотала она.
Ц А скажите, товарищ Каляев, когда же приедет Савинков? Почему он задержа
лся? Ц говорил Гоц.
Сегодня вечером.Он задержался в Берлине.

5

Вечером, оставшись один, сидя в кресле, Гоц думал о наступающей русской ре
волюции. Вид у него был болезненный. Щеки матовые, руки высохшие, как две к
ости. Сегодня ярче блестели глаза, но блеск их был нехороший.
Заметив это, жена положила на лоб Гоца руку, сказав:
Ц Миша, ты себя плохо чувствуешь, ты устал? Гоц снял со лба руку, поцеловал.

Ц Вера, Ц проговорил он, Ц у партии успехи, нарастает революция, а я как
мертвец, как бревно…
Ц Миша…
Ц Ну, что Миша? Товарищи не замечают этого, даже не думают, не хотят знать,
что я страдаю. И они правы.
В это время было слышно, с кем-то говорила хозяйка. Раздался стук в дверь.

Ц Неужели ты опять примешь, Миша? Ведь уж поздно.
В полутемноте стоял Савинков. Гоц не узнал его.
Ц Можно, Михаил Рафаилович? Не узнаете?
Ц Боже ты мой! Да идите же сюда!
Сбросив пальто, Савинков быстро подошел к креслу. Они обнялись. На глазах
Гоца были слезы. Он не выпускал руки Савинкова, сжимая ее бессильными бол
ьными костями.
Как рад за вас, как рад, Ц всматривался в Савинкова, Ц а знаете, изменилис
ь, похудели как будто, да что там, немудрено. Ну, садитесь, рассказывайте вс
ё, с самого начала, толком ведь никто еще ничего не рассказал. Верочка! Дай
нам чайку и закусить что-нибудь!

6

Савинков рассказывал, как вели наблюдение, как точно знали выезды, как хо
роша была кухаркой Ивановская, как смело вышли метальщики, как мчались к
они, как лежал на мостовой Сазонов, как Савинков не знал, убит ли Плеве, как
узнал, как уехал, как в Варшаве его не узнала Ивановская.
Ц Вы были загримированы?
Ц Нет.
Ц Так почему же?
Ц Не знаю. Помню однажды спрашивал я Егора Сазонова, как вы, говорю, думае
те, что мы будем чувствовать после убийства Плеве? Он говорит, Ц радость.
И я ответил, Ц радость. А вот…
Ц А вот?
Брови Гоца сошлись.
Ц А вот, кроме радости пришло что-то новое, люди не узнают на улице.
Ц Не понимаю, Ц резко сказал Гоц, Ц этого я не слыхал ни от Каляева, ни от
Доры, ни от Швейцера, ни от Ивана Николаевича. Что же вы чувствуете? «Грех у
бийства?»
Ц Нет.
Ц Так что же?
Ц Так «что то», Ц засмеялся Савинков, Ц неопределенное весьма.
Ц Опять декаданс, опять ваша героиня, бросившаяся в окно? Ц заволновалс
я Гоц, ударяя костлявой рукой по ручке кресла. Ц Что ж вы не хотите работа
ть в терроре?
Савинков не сразу ответил, смотрел в блестящие глаза Гоца, сказал с расст
ановкой, не стирая улыбки.
Ц Нет, Михаил Рафаилович, вы меня не поняли, напротив, я хочу и буду работа
ть только в терроре. Едучи по Германии, я уже думал об убийстве
великого князя Сергея. Как вы думаете, это нужно партии?
Ц Конечно. Только это трудное дело.
Ц Дальше в лес, больше дров. У нас уже есть опыт, Ц улыбнулся Савинков мон
гольскими глазами. Ц Я хочу предложить следующим именно это дело.
Ц Об этом поговорим еще, Ц остановил Гоц. Ц Но дело то в том, что скрипка
Страдивариуса так и остается надломленной. Боюсь за вас, Павел Иванович,
ох, боюсь! Многое можете сделать, только не пошла бы трещина дальше, не лоп
нула бы скрипка.
Ц Сам ломать не буду, Михаил Рафаилович, ну, а если уж она когда-нибудь сло
мается, хотя не думаю, так что ж поделать, такая уж никчемная стало быть бы
ла скрипка и жалеть о ней нечего.
Ц Жалеют тех, кого любят, Павел Иванович. Ну, да, ладно, Ц отмахнулся Гоц,
Ц заходите завтра, а теперь «мне время тлеть, а вам цвести», Ц сказал он, п
оказывая на парализованные ноги. Ц Идите к Виктору, у него вечеринка, пор
азвлечетесь, вам нужен отдых.
Ц Чернов всё там же, на рю де Каруж?
Ц Всё там же. Все мы здесь, «всё там же».
Ц Я не про то, Ц смеялся Савинков, Ц я очень уважаю Виктора Михайловича
, как теоретика, очень ценю его эрудицию, только скучно, знаете, жить на рю д
е Каруж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108