Любой юн
оша, осмелившийся хотя бы взглянуть на Лану, сразу же становился личным в
рагом ее отца, объектом безжалостных насмешек: Юзеф Теодорович использо
вал весь свой немалый талант, чтобы развенчать в глазах дочери ее очеред
ного поклонника. Понятно, что к Андрею, по-пиратски захватившему его сокр
овище, Юзеф Теодорович питал совсем уж негативные чувства и готов был об
винить его во всех смертных грехах, а прежде всего Ч в том, что Андрей не ц
енит Лану и невнимателен к Оле. Плохой отец, плохой муж…
И, разумеется, в том, что Ольгу похитили, виноват тоже он, Андрей! А кто же ещ
е?!
И для Андрея бездну горя тоже трудно измерить. Горя и уязвленного самолю
бия: ведь он Ч мужчина, сильный мужчина!
Ч и не смог уберечь свою дочь от злоумышленников, свою семью от краха…
Через месяц после исчезновения Ольги, обезумевшей от горя Лане поставил
и диагноз «рак». Доброкачественная опухоль переродилась в злокачестве
нную в результате стресса.
Конечно, Лану лечили. Отец хотел послать ее в Америку, в центр по борьбе с р
аком, на экспериментальное лечение, дающее хорошие результаты, если боле
знь захвачена в самом начале Ч он был в состоянии сделать это! Ч но Лана
отказалась уезжать: она хотела остаться, чтобы искать дочь. В ее гибель он
а отказывалась верить… И, кроме того, Лана не хотела лечиться. У нее не был
о стремления жить. Ее жизнь потеряла смысл. И удар оказался слишком сильн
ым… А Лана вообще не умела принимать удары от судьбы, ведь судьба всегда б
ыла столь благосклонна к ней! И бороться она не умела Ч пусть даже с болез
нью, за свою собственную жизнь… Ведь отец в безумии любви ограждал ее и от
ударов, и от борьбы!
Лана умерла через пять месяцев после исчезновения Ольги.
Юзеф Теодорович уехал на «историческую родину», в Краков, и, вместо того, ч
тобы придаться отчаянию, вернулся в кино, теперь уже Ч в качестве режисс
ера… И небезуспешно.
Андрей с нескрываемой злобой говорил, что произошедшая трагедия стала д
ля тестя хорошей эмоциональной подпиткой: он не только полностью отдалс
я творчеству, но и обрел новые горизонты. Андрей намекал даже, что для тако
го творческого человека, как Юзеф Теодорович, семья была не более, чем обу
зой.
Освободившись от семьи, Лещинский обрел «второе дыхание» и крылья за спи
ной ощутил. В Москве сын у него остался… Да только, по словам Андрея, о сыне
Лещинский и не вспоминал.
Впрочем, мальчишка был никчемный, порочный, весь в отца, потому отец и не л
юбил его так, как любил чистую и нежную дочь.
Должна признаться: я очень сочувствовала Андрею, когда слушала эти его р
ассказы. Собственно, не будь трагедии с первой семьей его Ч если бы он, до
пустим, просто развелся с Ланой, или вовсе не был бы женат Ч возможно, я бы
и не вышла за него замуж. А так Ч мне хотелось утешить его, отогреть. Мне ка
залось, что холодность и эгоизм Ч это только внешнее, защитный покров, па
нцирь, за которым скрывается чуткая и ранимая душа… В общем, напридумала
я себе всякого.
И, естественно, все это оказалось совершеннейшей чушью: Андрей действите
льно холоден и эгоистичен, то есть Ч очень прост Ч что снаружи, то и внут
ри, никаких «подводных течений»… Скучно до тошноты. Я-то думала, что челов
ек, переживший такую трагедию, должен чем-то от других отличаться.
Более тонко чувствовать, что ли. А он Ч как все! Такой же.
Нет, он, конечно же, не спекулировал на моем сочувствии, чтобы мною завладе
ть, напротив: он не видел этого сочувствия, не понимал, что главное чувство
мое к нему Ч жалость, он был слишком уверен в своих самцовских качествах
, он считал и считает, что всякая женщина, которую он удостоит взгляда, дол
жна быть без ума от него! А что до случившегося с Ольгой Ч так это сильнее
задело его самолюбие, поколебало его уверенность в себе, как в мужчине и з
ащитнике, и он принялся яростно самоутверждаться, и старался добиться вс
его, что казалось ему хоть сколько-нибудь труднодосягаемым. В том числе
Ч меня. У меня была репутация забавной чудачки и недотроги. И Андрей реши
л, что это будет интересно Ч жениться на мне.
Не знаю, насколько интересно это было для него.
Но я с самого начала знала, что мы когда-нибудь разведемся, что не смогу я п
рожить жизнь рядом с этим человеком.
Так оно и вышло…
28 августа 1996 года я ехала от мамы. Я только что сообщила ей, что собираюсь раз
водиться с Андреем. Услышала в ответ много всякого… И настроение у меня б
ыло прескверное!
В подземном переходе на станции Проспект Мира стояла нищенка с восемью р
ебятишками разных возрастов, одетыми в какое-то немыслимое грязное тряп
ье. Все вместе они изображали многодетную семью, потерявшую кормильца.
Я нищим никогда не подаю. Не верю я им. И всегда стараюсь пройти подальше о
т них Ч чтобы, не дай Бог, запаха их не услышать: я невероятно брезглива, по
том целый день есть не смогу! Я стараюсь не смотреть на них даже… Противно!

И в этот раз прошла уж было мимо нищенки с ее детьми…
И вдруг Ч словно что-то щелкнуло в мозгу! Ч я вернулась и, встав у стенда
с открытками, принялась разглядывать украдкой лицо одной из старших дев
очек.
Ей было лет восемь, наверное. Страшно бледная, страшно худая, она смотрела
перед собой так отрешенно и бессмысленно, как смотрят слепые или люди с м
озговой травмой. Может, и впрямь мозговая травма… Она стояла совершенно
неподвижно.
Вжавшись в стену, зябко кутаясь в огромную женскую кофту.
Наверху, на улице Ч жара. Но в метро, конечно, прохладно…
…Нет, дело не в том, как она худа, бледна и какой у нее взгляд!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104