не то что на женщин, просто на людей! Здешняя жизн
ь убила в них все или они пришли сюда уже такими, сие мне не ведомо, но они Ч
они больше, чем кто бы то ни было еще, даже больше, чем проповедники Ч жили
по законам кошмарного сна.
Они не играли роль, написанную для них Великим Жрецом, они именно ЖИЛИ.
Я могу понять Сабнэка.
Я могу понять Аластора.
Я могу понять проповедников.
Я могу даже понять жестоких и тупых убийц типа Слона и Марика.
Я могу понять воров, которых здесь много.
Но не их…
В отличие от всех, выше перечисленных, которые жили под землей потому что
по разным причинам им было здесь удобнее и безопаснее, им не было ни удобн
о, ни безопасно. И им приходилось работать. С утра до ночи ходить по вагона
м метро и электричек с выводком детей, изображая из себя то многодетную м
амашу, то воспитательницу эвакуированного из горячей точки детского до
ма, то просто добрую женщину, воспитывающую бездомных детей. Им приходил
ось трудно, могу вас уверить нужно в каждом вагоне повторить жалобную ре
чь: «Мы сами неместные…», следить, чтобы дети вели себя подобающим образо
м, и умудряться не нарваться на мента, которому придется отстегнуть.
У каждой из этих женщин как минимум по три-четыре ребенка различных возр
астов Ч от младенческого до среднего школьного. Откуда они их берут, я то
чно не знаю, но вполне себе представляю… Сунуть директору дома ребенка к
ругленькую сумму… В общем, все вы знаете, как это делается. Была парочка гр
омких процессов по этому поводу.
Детей надо кормить хоть как-то. Они должны быть худенькими и бледными, но
иметь достаточно сил, чтобы целыми днями канючить у людей деньги. Дети им
еют обыкновение болеть, и их надо хоть как-то лечить. В общем, забот хватае
т.
И, самое характерное, что я замечал в каждой из них они ненавидят тех детей
, которых воспитывают и содержат.
Или, если хотите, которые содержат их.
И дети тоже ненавидят всех окружающих. Они ненавидят друг друга и способ
ны, мне кажется, не все. За лишний кусок хлеба, за сторублевую бумажку, упав
шую на асфальт, за банку газировки или пива они могут убить. Того, кто мень
ше, кто слабее.
Закон самосохранения. Борьба за выживание.
Да, этот мальчишка, что идет по вагону, неся за плечами своего так называем
ого «братика» или «сестричку», может заботиться о нем очень трогательно
Ч совать в маленькие пальчики пирожок, утешать, если расплачется. Но это
актерская игра. Для вас, люди сверху.
Ну и конечно неписанный закон Ч маленькому больше дадут, поэтому малень
ких надо беречь.
А если вдруг идешь домой, не заработав за день достаточно, если знаешь, что
за это изобьют и ужином не накормят, отберешь и у младенца. Тут все просто
Ч или ты или тебя.
Точно так, как и в мире взрослых, который эти дети пополняют, когда подраст
ают.
Дети пополняют мир взрослых в основном в возрасте двенадцати-тринадцат
и лет, девчонки выходят на панель, кое-кто из мальчишек тоже, а остальные п
ополняют бандитские группировки. Их берут к себе охотно Ч знают, что люб
ое дело можно поручить.
Рыбка была проституткой, как и другие девчонки ее возраста, но она на само
м деле была на особенном положении, потому как была красивой. Действител
ьно очень красивой со своими ясными глазами, сливочной кожей и золотыми
волосами. Если дело было сложное Ч его всегда поручали Рыбке, и она всегд
а справлялась. Она умела быть ласковой, как котенок, умела быть злой, умела
быть жестокой. Она могла обольстить, могла шантажировать, могла и убить.

Рыбка очень часто выходила на поверхность, гораздо чаще, чем все остальн
ые, иногда пропадала по несколько суток, а я сидел и ждал ее, помирая от ску
ки.
Я помирал от скуки и думал… Много думал. Себе на беду! Я за то, собственно, и
любил Рыбку, что она отвлекала меня от всех этих тошнотворных размышлени
й!
Я думал о жертвоприношении постоянно с того самого дня, когда мы ловили ж
ертву для него… Оно снилось мне по ночам и грезилось всеми этими тосклив
ыми пустыми днями.
Я до сих пор помню один из тех моих снов, особенно красочный и удивительно
реалистичный, то есть, конечно, это было чистейшей воды фантасмагорией, н
о воспринимал я это со сне, как реальность!
Во сне этом мы шли вместе с Кривым безумно длинными и узкими переходами, л
ампы в которых горели не как обычно так, что смотреть на них больно! Ч а оч
ень слабенько, в пол накала. Они почти не рассеивали тьму, они были болезне
нно-желтыми пятнами, указывающими нам путь, они нервно дрожали нам вслед
вольфрамовыми спиральками, словно трепетали от страха.
Я сам был одной из этих вольфрамовых спиралек, я чувствовал себя тоненьк
им, хрупким, дрожащим, готовым оборваться и погаснуть в любой момент. И я, и
Кривой Ч мы оба были одеты в длинные черные балахоны, Кривой скользил гд
е-то впереди бесплотной тенью, а я, путаясь в полах слишком длинной и узко
й одежды, едва поспевал за ним, пытался окликнуть, просил подождать, но так
запыхался, что не мог произнести ни слова.
Но я не потерялся в этих бесконечных переходах с желтыми огоньками, Крив
ой, к счастью, остановился, дождался меня и сказал своим обычным, безразли
чным и чуть насмешливым тоном:
Ч Да, Мелкий, я забыл сказать тебе, что Сабнэк на самом деле… Не совсем чел
овек. Ты понимаешь?
Ч А кто ж он? А, Кривой?
Ч Кривой? Ч услышал я глухой голос из-под капюшона.
Ч Меня зовут Аластор, милый мальчик!
Всего лишь на мгновения я увидел, как из глубокой тени на меня глянули два
живых красных огонька Ч глаза Кривого!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104