И еще у кровати стояла тумбочка, обо
дранная, с почти облупившейся полировкой, но на ней стоял шампунь и лежал
и зубная паста и щетка…
Мое присутствие Рыбка игнорировала, она смотрела на Аластора выжидающе
и напряженно.
Ч Нет, Ч сказал он ей, Ч Ты не пойдешь.
Ч Почему? Ч в голосе девчонки зазвучали стальные нотки, Ч Мне обещали!

Ч Ты не пойдешь, Ч повторил Аластор, Ч И была бы ты умной девочкой Ч са
ма бы поняла, почему тебе нельзя идти.
Тебя видели и тебя запомнили, слишком уж ты заметная, в милиции есть описа
ние твоей внешности. Ты что, хочешь в колонию угодить для несовершенноле
тних?
Ч Чушь! Ч воскликнула Рыбка с чувством, Ч Да они забыли меня давно! Все
это было сто лет назад!
Ч Не спорь со мной! Будешь делать то, что я тебе скажу!.. Сейчас твоя обязан
ность ознакомить этого мальчишку с нашим образом жизни и с ее правилами…
тебе самой не мешало бы вспомнить их.
Рыбка молчала. Она не сказала больше ни слова, только смотрела в спину ухо
дящего Аластора полными ярости глазами.
Кривой опять ушел, и опять бросил меня без всяких объяснений! Я никогда не
знаю, чего от него ждать!
Ч Черт! Ч выругалась Рыбка.
Вход в ее комнатку закрывался пологом, цветастой тканью, из которой цыга
нки обычно шьют себе юбки. Рыбка смотрела на этот слегка колышимый сквоз
няком полог полными слез глазами. В ее лице уже не было той жесткости, кака
я была, когда она говорила с Кривым Ч это было лицо обиженной девчонки. Мн
е так хотелось сделать что-нибудь, что хоть немного утешило бы ее!
Ч Сволочь! Ч зло сказала Рыбка, Ч Ненавижу его!
Ч Я тоже, Ч бездумно бросил я.
Она повернулась ко мне, смахнула ладошкой слезы.
Ч Это ты что ли Мелкий?
Я ответил утвердительно.
Ч Ты будешь жить рядом, за стенкой. Пойдем, притащим тебе что-нибудь, на че
м спать будешь.
В этот день Рыбка была в очень мрачном настроении, она почти не разговари
вала со мной, а если и говорила что-то, то исключительно по делу Ч где мне с
пать, где мне есть, куда справлять нужду. И я к ней не приставал с расспроса
ми, научен уже был горьким опытом, что не стоит лезть к тому, кто не располо
жен на них отвечать. Бесполезно. Я только удивился, что мне Ч ладно ей, но м
не! Ч предоставили отдельное помещение. Я, как выяснилось, должен был про
живать в пещерке рядом с ее, в гордом одиночестве.
Рыбка только отмахнулась:
Ч Здесь хватает места, где жить можно. Полно пустых пещер и маленьких, и б
ольших. Та, в которой мы, тоже большая была, ее перегородили на несколько. Я
тебя потом познакомлю с соседями… если захочешь, Ч она махнула рукой вд
оль стены, Ч Там почти все пещерки заняты.
Покидая меня, Рыбка предупредила, чтобы ни под каким видом я не ходил здес
ь в одиночестве, без нее.
Ч Тебя здесь никто не знает, Ч сказала она.
Она полагала, что я должен сознавать сам, что раз меня не знают, то будут от
носиться с подозрением и могут убить без лишних вопросов. Что ж, я это дейс
твительно осознавал. И даже понимал в какой-то мере. Здешним обитателям е
сть чего бояться. Всем. Даже этой девчонке, которой, как сказал Кривой, за к
акие-то грехи колония светит. За какие, интересно?.. Мне теперь тоже колони
я светит, а через полтора года Ч тюрьма. Мог бы я подумать, что дойду до это
го? Честно говоря, нет. Думал, что все обойдется, что не стану я уголовником,
как все наши Ч как большинство наших, Михалыч-то не уголовник Ч но вот, н
е обошлось… Этот старик в шляпе-пирожке, пытавшийся спасти нашу жертву и
кинувшийся на Марика, который больше его в два раза, с газовым баллончико
м… Эта красотка-повариха в белой шубке… Интересно, где она сейчас? Ведь жи
ва еще. Ей рассказали, для чего ее похитили или держат в неведении?..
Я не хочу о ней думать! Ни о ней, ни о старике не хочу думать!.. Я лучше буду дум
ать о Рыбке и об империи… нет, об империи я тоже не хочу думать, чтоб ей пров
алиться, этой империи в Ад, к Баал-Зеббулу, которого они все так любят!
Которого я люблю тоже… Любил. Я ненавижу его теперь, возненавидел, когда у
знал, когда прикоснулся.
Я ненавижу Баал-Зеббула, ненавижу Кривого, ненавижу Великого Жреца, а бол
ьше всех их ненавижу себя. За то, что считал себя ловким, хитрым и бесстраш
ным, за то, что гордился своим умением жить так, как хочу. За то, что вышло вс
е наоборот…
Но я выберусь, обязательно выберусь! Не может быть, чтобы всегда все было т
ак же безнадежно плохо! Никто никогда не узнает, что я чувствую на самом де
ле, я сумею убедить кого угодно, и Кривого тоже, что я верный, преданный, и сч
астлив быть слугой Баал-Зеббула. Главное, чтобы мне стали доверять, а пото
м… потом обязательно появится шанс! Он просто не может не появиться… Мих
алыч сказал, что будет молиться за меня… Тому Богу, который на небе, а не по
д землей. Может быть, он послушает Михалыча? А может и нет… Я убийца.
Убийца! Какое дурацкое слово… Я не могу быть убийцей! Кто угодно, только не
я!
Мне было плохо. Больше физически, чем морально, почему-то. Я лежал на своем
матрасе, завернувшись в одеяло, и плакал в засаленную, провонявшую серны
м запахом, подушку. В первый и в последний раз в мой жизни. Я вспоминал слов
а Михалыча, я слышал злой Ч нет не злой, просто безысходно отчаянный его г
олос в своей голове: «Не наши?! Да речь идет о твоих родителях, о твоей сестр
енке! Ты и их готов в жертву принести?! Что с тобой?! Ты что, убийца?! Как Хряк?! Ч
то значит „наши, не наши“?! Все мы люди одинаковые! Всех нас матери рожали!..
Глупый мальчишка!» Я ненавижу и Михалыча тоже за эти его слова! За то, что о
н оказался прав, за то, что он знал, что я глупый мальчишка, за то, что не виде
л он во мне ничего большего Ч НИКОГДА!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104