Может, пожар уничтожил депо это самое, я не знаю, д
а и плевать мне на него. важно то, что это место стало для меня почти святым.
Я долго думал и понял, что в тот ужасный день наш Бог просто испытывал меня
, он размышлял, принять ли меня в круг детей своих или нет… И он решил меня п
ринять.
Совсем недавно я проделал снова тот путь под землей, уже зная, что не заблу
жусь, что мне ничего не грозит, и все равно было жутко немного, я словно слы
шал мои собственные вопли, что отражались от стен и эхом уносились в мног
очисленные переходы, я слышал свои всхлипывания и шепот бессвязной моли
твы. Я даже нашел то место, где стоял на коленях, и вновь коснулся ржавых ск
об, за которые хватался тогда дрожащими пальцами.
Интересно, все ли проходили похожие испытания или только я? Почему-то, ког
да я спрашиваю об этом, никто не отвечает ни да, ни нет… Может быть не знают,
что считать испытанием, а что просто собственной глупостью, а может быть
… об этом просто не принято говорить.
Но у меня-то точно было испытание. Таких случайностей просто не бывает. Со
гласитесь, я носился, как обезумевшее животное, по переходам, петляя и сво
рачивая куда попало, километров десять точно намотал, а упал на колени я т
очнехонько под люком. Все это неспроста!
Вообще мне кажется, что наш Бог выделяет меня среди моих собратьев, охран
яет меня и заботится обо мне больше, чем о других. И, в конце концов, это спра
ведливо, ибо большинство из наших пришли под землю не по своей воле Ч у вс
ех разные истории, но каждый попал сюда вынуждено, один я пришел сам. У мен
я есть мать и отец, которые живут вполне обеспеченно, которые любят меня и
всегда хорошо со мной обращались. Но я ушел от них, потому что что-то тянул
о меня сюда, кто-то звал…
Помню, как я прилипал к вагонному стеклу поезда метро, как колотилось сер
дце в моей груди, когда поезд останавливался внутри тоннеля, как я вертел
головой по сторонам, пытаясь разглядеть Ч что же там… Почти никогда я не
видел ничего, кроме проводов, но я догадывался, что это далеко не все. Я под
бивал друзей забираться в канализационные люки, я лазил по подвалам домо
в, заглядывал в вентиляционные шахты.
Я ждал, когда же, наконец, смогу уйти. Уйти в тот мир, для которого я предназн
ачен…
Я ушел, когда мне исполнилось пятнадцать. И ушел я не сразу, поначалу прост
о пропадал на несколько дней, потом возвращался Ч грязный и голодный, то
ржественно клялся рыдающей матери, что больше не уйду и Ч уходил снова.

Я возвращался все реже и реже, а потом… я даже не знаю, как так получилось, н
о день, когда я собирался навестить родителей откладывался… откладывал
ся… откладывался, и я, наконец, перестал о нем думать вовсе.
Так уж получилось Ч мой дом здесь. А у отца с матерью есть еще Наташка, моя
младшая сестра, может быть, она вырастет нормальной, такой, как они хотят.
Мать всегда говорила нам, что единственное ее желание, видеть нас счастл
ивыми. Ну так значит, она должна быть довольна, потому что я счастлив!
Некоторые тоннели я знаю очень плохо и передвигаюсь по ним метр за метро
м чуть ли не на ощупь, некоторые знаю вполне прилично и могу ходить по ним
спокойно, а некоторые я знаю, как собственные пять пальцев. Так вот этот то
ннель от Текстильщиков до дома Ч места, где живу я и еще пятеро бомжей Ч
он именно из таких. Я могу бежать по нему с закрытыми глазами и заворачива
ть правильно везде, где надо. Уже выработался рефлекс, хотя Михалыч говор
ит, что у меня какой-то особенный талант безошибочно ориентироваться в п
ространстве и находить выход из любого лабиринта, что это природный дар,
что сам он, даже если проживет здесь двадцать лет, потеряется сразу же, как
только хоть на шаг отступит от хорошо знакомого пути. Может быть, все что
он говорит Ч верно, по крайней мере, мне приятно думать именно так Ч что
у меня талант, что у меня дар, что у меня гораздо больше возможностей, чем у
других людей, что я… избранник.
Наш дом Ч это почти всегда сухой кусочек заброшенного тоннеля, который
заканчивается, правда, тупиком, что не очень удобно Ч чувствуешь себя вс
е время, как в мышеловке, но зато там нет никаких коммуникаций, которые име
ют обыкновение проверять сотрудники наземных служб, и еще там можно жечь
костер Ч дым уходит сквозь вытяжку в потолке и его незаметно снаружи. Та
к что, по сути, жилище очень удобное, не у всех такое есть.
Когда я пришел, Михалыч и Урод спали, Хряк с Лариской тоже, но эти спать отп
олзают в дальний угол, чтобы никто не видел, как они трахаются. А кому они н
ужны?
Кривого снова не было. Он все время шляется где-то по ночам, а днем спит, пря
мо как я. Но я-то понятно где шляюсь, а он где? Я не спрашивал никогда, и никог
да не следил за ним, просто потому, что я его боюсь. И не потому, что он бандю
га и может пришить просто так, от скуки, Ч он не бандюга и даже напротив. Я
его боюсь, потому что не знаю, что он вообще среди нас делает. Как бы вам объ
яснить… не такой он человек, у которого можно квартиру отобрать и на улиц
у вышвырнуть. У него такие глаза! Когда я говорил о нашем Боге, о том, что он
позвал меня к себе и потому я пришел, он все время так странно смотрел на м
еня и, кажется, усмехался. Может, он тоже считает себя избранником?.. Я его не
спрашивал, а он никогда не говорил.
Урод однажды отозвал меня в сторонку и рассказал шепотом, что вроде как в
идел Кривого на одной из проповедей.
(Урод часто ходит на проповеди, которые произносят люди Великого Жреца н
ашего Бога Ч они ходят по подвалам и тоннелям, собирают вокруг себя тех, к
то готов их слушать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104