Остудило. Странное это было ощущение – капли стекали по лицу будто слезы. Молчун забыл, когда он плакал в последний раз. Может, и вообще никогда не плакал. Над мертвым братом – совершенно точно не плакал. Другие тогда были у Молчуна заботы...
Над зарезанными девчонками тоже не рыдал – они все равно что чужие ему были, а что касается нечеловеческой жестокости, с которой все было там сделано... Над этим не плачут. Над этим суровеют лицом, сжимают кулаки и мысленно клянутся вырвать сердце ублюдку, когда поймают его. Не потому, что с убийством двух проституток Стас понес какие-то убытки, не потому, что этот дурак в белом костюме чувствовал себя оскорбленным, не потому, что Молчуна провели те двое с абсолютно нормальными глазами, не потому, что Молчун лишился работы...
Просто потому, что так не годится. Потому, что так – не по-людски. Так – это по-зверски. А зверю можно и сердце вырвать. В этом Молчун был уверен. Однако никто его об этом не спрашивал.
Его спросили о другом:
– Узнал, чьи это были ребятки?
Гоша спешно шмыгнул в сторону, пропуская Молчуна вперед, к Стасу. Тот сидел в кресле, нога на ногу, и первое, на что обратил внимание Молчун, были длинные цветастые трусы на Стасе. Еще на нем были пляжные шлепанцы. И солнцезащитные очки. Слева от Стаса работал огромный телевизор, в котором мелькали какие-то тропические пейзажи, пляжи, яхты, пальмы и тому подобная экзотика. В руках Стас держал банку пепси.
Учитывая, что по календарю все еще шел апрель, а за окном бушевал холодный дождь, вывод напрашивался очевидный и простой – Стас рехнулся. Или он демонстрировал свое могущество по смене времен года внутри офиса? Черт его знает.
Молчун лишь понял, что потеет он не от волнения, а от жары в кабинете Стаса. Сплит-система работала вовсю, и, пожалуй, тут можно было разгуливать в трусах, пить охлажденную пепси и снисходительно глядеть на заявившихся чудаков в куртках и пиджаках.
– Только спокойно, – шепнул Гоша.
– Узнал? – крикнул Стас без надрыва и гнева, крикнул просто потому, что сидел в другом конце кабинета.
– Это ребята, – сказал Молчун, делая шаг вперед и вытаскивая газеты. – Это сами по себе ребята.
– Чего?!
– Это пара психов, – сказал Молчун. – Они по всей Москве работают. Режут кого попало.
– Твою маму... – сокрушенно произнес Стас. – Я же тебе в прошлый раз объяснял – ребята не могут быть сами по себе. Ребята обязательно при ком-нибудь. Они могут косить под Психов на самом деле, но они не психи на самом деле. Врубаешься? Не может быть такого, чтобы на моих девок случайно кто-то напал. Не может быть такого. Не может.
– Вот, – Молчун подошел ближе и протянул Стасу газеты. – Тут написано, что работал маньяк. И раньше было такое же убийство. Совершенно левого мужика... – Молчун сказал это и запнулся. Знал, что говорит неправду, но отмотать назад было невозможно. – Левого мужика зарезали. Так что никакой тут не наезд. Просто психи.
Стас раскрыл рот, но ничего не сказал, просто взял газеты и быстро пролистал. Слишком быстро – как подумал Молчун.
– Ну и что? – сказал Стас. – Что это доказывает? Написать можно что угодно... А если даже и убили того мужика... Так это они специально сделали, чтобы все думали – в городе действует маньяк. И под этим соусом порезать моих девок!
– Я знаю милиционера, – сказал Молчун, – который работал по тому убийству...
– Я сейчас уписаюсь со смеху, – предупредил Стас. – Нашел, кому верить! Менту! Да ему сунули сотню, он и рассказывает всякую чушь... Если бы действительно в Москве работал маньяк, об этом в телевизоре давно бы орали! – Стас ткнул пальцем в телевизионный экран, и там действительно никто не орал о маньяках-убийцах, там бежала по янтарного цвета песку шатенка в нежно-голубого цвета купальнике. Бежала и улыбалась. Стас почему-то застыл с этим уставленным в телевизор пальцем. Минуты через полторы он все же оторвал взгляд и палец от экрана, посмотрел на Молчуна и негромко проговорил: – Ментам верить нельзя. Менты продадут, подставят... И будут после этого спокойно спать по ночам. Ты спокойно спишь по ночам, Молчун?
Это был неожиданный и странный вопрос, тем более что голос Стаса при этом дрогнул – как будто вопрос был немыслимо важный, куда важнее, чем все эти маньяки, наезды и мертвые проститутки...
– Нет, – сказал Молчун. – Я плохо сплю.
Стас по его глазам понял, что это действительно так. Выражение глаз Стаса оставалось неясным за стеклами очков. Он лишь сделал движение рукой, и газеты упали с подлокотника кресла на ковер.
– Это мусор, – пояснил Стас. – Это неверный путь.
– Ничего другого у меня нет, – сказал Молчун.
– Стас, может... – подал осторожный голос Гоша, но Стас отмахнулся от него, сосредоточившись на застывшем посреди кабинета Молчуне.
– Тебе самому должно быть стыдно, – сказал Стас.
– Стыдно? – переспросил Молчун.
– Здоровый мужик, чеченов давил... А чем занимаешься? Блядей развозишь по Москве. А когда тебя просят башку оторвать двум козлам, ты приносишь какие-то смешные газетенки. Ты пытаешься отмазаться, ты говоришь, что это все случайность... Несолидно. Не по-мужски.
– Ну так что мне делать? – спросил Молчун, не замечая отчаянных жестов со стороны Гоши – кажется, тот советовал Молчуну заткнуться и просто потерпеть до конца.
– Найди тех уродов, – сказал Стас. – Найди и вырви им сердца. Не для меня, понимаешь? Для себя. Ведь это ты же привел девок в ту квартиру и оставил там. Я думаю, потому ты и плохо спишь ночью... Тебе больно об этом вспоминать, да? Так убей свою боль.
Молчун ничего не сказал в ответ на эти слова. Он повернулся и вышел из душных тропиков, забыв про Гошу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107