.. Может быть, мне мешали заснуть соседи по камере. Их было четверо. Один спал, но не крепко — периодически вскрикивал, бормотал что-то, размахивал руками, потом просыпался, осматривался ошалевшими глазами, вспоминал, где находится, и укладывался снова. Второй рассказывал анекдоты, причем делал это довольно своеобразно: он излагал сюжеты нудным, еле слышным голосом, словно наказание за провинность. Его слушали двое — бородатый старичок бомжеского вида и широкоплечий мужик в ватнике. Старичок то и дело взрывался отвратительным визгливым смехом, а мужик в ватнике тупо смотрел в пол и совершенно не реагировал — ни смехом, ни мимикой.При каждом очередном смешке бородатого старика я вздрагивал. Примерно через час я понял, что заснуть мне не суждено. И я принялся изучать надписи на стенах камеры. Они привели меня в философское настроение. Захотелось порассуждать о бренности всего земного, о тщетности и суетности бытия. И зафиксировать вывод афоризмом: «Все бабы — бляди. Особенно Нинка-официантка».После десяти утра моих соседей стали по одному вызывать на допросы. К одиннадцати я остался один и совсем уж собрался затосковать, когда дверь открылась, в проеме возник милиционер:— Кто тут Шумов?Я оглядел камеру, не увидел других претендентов и поднялся. Меня привели в ту же комнату. Теперь, кроме следователя в черном свитере и сурового парня в плаще, здесь присутствовали Макс и Гарик. Гарик был в форме, он меланхолично жевал резинку и сдержанно поприветствовал меня кивком головы. Макс, напротив, дал чувствам волю.— Ты так хреново выглядишь! — воскликнул он, оглядывая меня с ног до головы, включая испачканную куртку, которую я осторожно нес на согнутой руке. — Это просто здорово!— Что я хреново выгляжу? Это здорово?— Конечно. Я испытываю от этого моральное удовлетворение, — признался Макс. — Ты мне постоянно устраиваешь головную боль, да еще и с утра пораньше... Я искренне рад, что и ты неважно себя чувствуешь.— Вы за этим меня вызвали? — устало спросил я, щурясь от яркого света люстры.— Не только, — улыбнулся следователь. — Оказывается, Игорь вас хорошо знает...— Да уж, — сказал Гарик. — Имею удовольствие.— И ваш начальник, — последовал кивок в сторону Макса, — дал нам кое-какие объяснения...— Насчет карбюратора?— И про него тоже. Мы также осмотрели вашу машину...Я покосился на Макса, но тот уставился в окно и вообще вел себя так, будто оказался в кабинете случайно.— Там не найдено ничего подозрительного... — буднично произнес следователь, и у меня отлегло от сердца. Макс сделал свое дело.— Но там не найдено также ничего, что подтверждало бы совершение в машине полового акта, — резанул правду-матку Козлов. Макс вытаращил глаза:— У кого там был половой акт?!— Не волнуйся, у меня, — сказал я.— Это не так уж важно, — перебил следователь. — Как-никак, существует презумпция невиновности. И раз у нас нет никаких серьезных оснований полагать, что господин Шумов причастен к нападению на «Европу-Инвест», то...— Я могу быть свободен?— Не совсем, — уклончиво ответил следователь. — Я тут придумал еще парочку вопросов...— А потом можешь гулять на все четыре стороны, — подал голос Гарик. Он выглядел в капитанской форме непривычно солидно, подавляя официозным видом и следователя, и Козлова. Но глаза его оставались прежними — грустными, карими, совсем не милицейскими.— Да, тем более что машина ваша стоит возле Управления, — поддакнул следователь. — И наша беседа не займет много времени.— Хорошо, я не возражаю.— Вот и отлично, — обрадовался следователь, обводя присутствующих взглядом. Козлов был угрюм, Макс ехидно мне подмигивал, а Гарик задумчиво смотрел в окно, где над крышами домов нависало низкое серое небо. Только я один улыбнулся следователю. Мне пришлось приложить определенные усилия, чтобы растянуть уголки губ. Кожа на лице словно одеревенела.— Короче, жду тебя на работе, — сказал Макс и вышел.— Из-за тебя я влез в спецгруппу по расследованию этого нападения, — печально сообщил Гарик, проходя мимо меня. Козлов молча уселся на свой табурет. Глава 16 Следователь не соврал — он действительно сумел придумать только два новых вопроса. Не могу сказать, что они показались мне особенно изощренными.— Нам рассказывали о вас как о ближайшем друге Сидорова. Но вам он ничего о готовящемся ограблении не сказал. Так?Я согласно кивнул.— Может быть, вы назовете нам имена других знакомых Сидорова, с которыми он мог быть более откровенен?— Вряд ли. В основном Сидоров общался с теми же мужиками, с которыми работал.— Мы начали их допрашивать, — заметил следователь.— Вот видите... И еще одно. Для меня вся эта история с налетом на «Европу-Инвест» — полная неожиданность. Ничего подобного от Сидорова я не ожидал. Максимум, на что он был способен — пьяная драка.— Ну и кража, — напомнил следователь.— Это было достаточно давно, — возразил я. — И он не испытывал недостатка в деньгах. Я уже не говорю о трех трупах...— Тем не менее есть три трупа. И есть видеопленка, где ваш дорогой друг запечатлен с пистолетом в руке.— И там заснято, как он убивает этих людей?— Я не имею права сообщать вам содержание пленки. Скажите лучше — какая машина была у Сидорова? На чем он ездил?— "Ауди". Цвета кофе с молоком.— Ее мы нашли, — нахмурился следователь. — А еще?— У него была только одна машина.— Но, вероятно, он мог воспользоваться любой из машин, что стояли в гараже автосервиса. Как вы считаете?— Вероятно. Если в этот момент в гараже была хотя бы одна машина на ходу. Вы же понимаете, что там не автостоянка. Туда свозят сломанные машины.— Я понимаю, Константин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80