— Очень быстрая. Мне не угнаться.Фокин сжал губы, напрягся, будто принимал какое-то немыслимо важное решение, а потом запустил руку в карман и выгреб оттуда комок разноцветных купюр. Там было тысяч тридцать.— Я вам заплачу! — Он смотрел мне в кобуру, словно с ней разговаривал. В эти мгновения он показался мне очень старым и совсем беспомощным.— Я вам заплачу, — бормотал он, — больше, чем здесь есть, больше... Сколько скажете... Только найдите этого гада, найдите его... Потому что, если с Колькой что-то случится, я не переживу...Я отвел его руку, сжимавшую деньги. Он удивленно и обиженно воззрился на меня. Он ждал объяснений, но их не последовало. Кто я такой, чтобы судить людей за прожитые жизни? Фокин-старший не заметил, что с его сыном уже случилось все, что только могло случиться. Тыкать его носом в собственные ошибки я не собирался. У него будет время об этом подумать, сидя в больничной палате у постели сына, которому всего восемнадцать лет.Уже восемнадцать лет.Мы проехали всю дорогу от фокинского дома до больницы на Лесном шоссе молча. Как только «Форд» остановился, Фокина выскочила и побежала к дверям больницы. Муж с трудом поспевал за ней.Они побежали по вестибюлю больницы, потом Нина Валентиновна заметила замершую у стены Кристи и остановилась. Она быстро пришла в себя и решительным шагом направилась к дежурному врачу. Кристи отошла от стены, шагнула Нине Валентиновне навстречу и сказала:— Здравствуйте...Та не отреагировала и лишь ускорила шаг. Фокин-старший с его вечным выражением растерянности на лице потащился следом. Кристи смотрела им в спины. Может быть, мне это показалось, а может, и вправду на ее щеке блеснула крохотным бриллиантом слеза.В тот вечер и в ту ночь я первый и последний раз видел Колю Фокина. К счастью, тогда же в последний раз я видел и его родителей. Я только знал, что Колю выписали из больницы полтора месяца спустя.Я сильно сомневаюсь, что Коля знает, кто я такой. Но меня этот факт не особенно беспокоит. Глава 40 И эта ночь, мне казалось, никогда не кончится. Сначала я отвез домой Кристи. Потом я вспомнил о своих долгах — бутылка водки для Ленки и ящик пива Сидорову. Пока у меня в кармане были деньги, об этом стоило позаботиться.Было часа четыре, когда я выполз из лифта и стал пытаться открыть дверь своей квартиры, одновременно держа в руках бутылку водки, свою сумку и куртку. Наверное, я производил слишком много шума, потому что дверь соседней квартиры открылась и на пороге возникла Ленка.— Привет, — сказала она, покачивая бедром. Шелковый цветастый халатик не доходил до колен. — Ты так много работаешь последнее время... Знаешь, который час?— Держи. — Я протянул ей бутылку. — Мой долг.— Мог бы и не торопиться, — пожала плечами она.— Просто такое настроение, — пожаловался я. — Если тебе не отдам, то сам все выпью.— Тебе грустно? — поинтересовалась она, склонив голову набок. Мягкие волосы ласкали кожу ее лица. Для своих двадцати трех она выглядела отлично. Осиная талия. Небольшая упругая грудь... Что еще нужно одинокому мужчине в четыре часа ночи, чтобы забыть о тоске?Мы так и поступили. Дверь в мою квартиру осталась закрытой. Мы забыли о тоске на двуспальном супружеском ложе, застеленном голубыми шелковыми простынями.— Я тебя ждала, — прошептала Ленка, стаскивая с меня кобуру. — Муж сегодня утром уехал в командировку.— Какая жалость, а я специально взял пистолет, чтобы раз и навсегда выяснить с ним отношения, — ответил я, развязывая пояс ее халата. Узел был очень хитрым — он исчез, как только я коснулся его пальцами. Халат разлетелся в стороны и тоже исчез. Осталось только горячее обнаженное тело.С последним глубоким вздохом Ленка вонзила ногти мне в спину и блаженно улыбнулась.Я положил голову между ее грудей и закрыл глаза. Впервые за много-много часов я смог расслабиться. И обрести покой.По крайней мере до утра. Глава 41 Две недели спустя, в начале июля, вечером, когда прохлада угасающего дня делала жизнь в Городе не такой уж и мерзкой, я сидел в конторе сидоровского автосервиса и пил пиво. Холодное пиво. Только что из холодильника, где несколько двухлитровых бутылей лежали обложенные льдом. А еще Сидоров угощал меня воблой.Короче говоря, это была маленькая действующая модель рая на земле. Как представлял его Сидоров.— Что ни говори, а я себя в этой конторе чувствую очень даже прилично, — заявил Сидоров. Неторопливая мужская беседа «за жизнь» тоже входила в его представление о рае. Говорил в основном он, а я поддакивал. — Это значит, что я на своем месте. Хотя... Вот когда ты тащишь меня на свои дурацкие затеи и клеишь мне усы, я тоже тащусь от этого. И думаю — а может, во мне великий артист пропадает? Может, мне еще не поздно податься в кино или еще куда-нибудь?— В тебе пропадает великий оратор, — сказал я. — Особенно на втором литре пива. Подайся в политику.— Тоже идея, — одобрил Сидоров. — Слышь, вроде едет кто-то... По твою душу?— Скорее всего.— Тогда вали отсюда, — велел мне Сидоров. Я успел ухватить со стола кусочек рыбы и вместе с ним отошел в угол гаража, за «уазик», который Сидоров чинил уже вторую неделю.Отсюда мне хорошо был виден сидоровский стол, ну и он сам, продолжавший как ни в чем не бывало прихлебывать пиво.Вход в гараж я не видел. Только слышал, как остановилась машина. Потом двигатель замолчал, хлопнула дверца и раздались шаги. Приехавший стукнул по металлической дверце гаража, которая была намеренно оставлена незапертой.— Але, хозяин? — спросил гость. — Есть кто?— Заходи! — крикнул Сидоров во всю мощь своих легких. — Открыто!— Ага, я вижу. — Гость толкнул дверь и переступил через порожек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44