Язык с трудом ворочается в жаркой и липкой среде. Но кое-как исторгаю из себя:— Су-ка…— Ради этого не стоило тебе открывать рот, — замечает Филин и собирается снова замотать мои губы. Я понимаю, что, как только это случится, последует что-то страшное. Поэтому я начинаю быстро, как только могу, — говорить.— Зачем ты меня не… Не убил тогда…— Когда твои друзья-менты устроили мне засаду у церкви? — ухмыльнулся Филин. — Я мог бы это сделать. Как мог тебя убить тысячу раз в самых разных местах. Я сотни раз следил за тобой, и ты меня не замечал. Я мог войти в твою квартиру и задушить тебя подушкой, мог взорвать тебя в машине. Мог элементарно застрелить. Но все дело в условиях…— Что за условия… — пробормотал я, перебарывая тошноту и головокружение.— Условия заказчика, — охотно пояснил Филин. — Мне ведь не просто заказали тебя ликвидировать. Заказчик высказал кое-какие пожелания, и я должен их выполнить. А вот это оказалось очень трудно. Пришлось долго ждать, пришлось пускаться на разные трюки, вроде спектакля с цветочками и еще кое-каких представлений… Но зато сегодня я смогу выполнить все условия.— Ублю-док, — устало проговорил я. — Дев-чон-ку не трогай… Тебе ее не заказывали. Отпусти ее.— Ох-ох-ох… — вздохнул Филин и убрал нож от моих глаз. — Ты не понял, дурачок. В этом-то и заключается условие. 42 — Понимаешь, — Филин говорил с энтузиазмом, с явным удовольствием. Я вспомнил слова Бороды: «Он испытывает наслаждение от того, что убивает людей. Ему это нравится». Борода был прав на все сто. — В этом-то и заключается условие. Заказчик, который, видимо, тебя очень любит, попросил, чтобы тебя убили вместе с твоей девушкой. Он садист, наверное, этот заказчик. Но клиент всегда прав! — развел руками Филин. — И я долго не мог застать тебя с девушкой. Ты какой-то ненормальный, честное слово! Все носишься по городу, все работаешь, никакой личной жизни! Я еле дождался…— Ошибка, — сказал я. — Мы с ней разошлись. У нее муж, и они уезжают в Питер…— Про мужа можешь не рассказывать. Муж лежит в соседней комнате уже второй… Или третий? Третий день он уже там лежит и очень плохо пахнет. Я же не мог вынести труп, как выносят мусор. Все ждал, когда ты вспомнишь о Леночке. Пусть даже не купишь цветочков… Короче говоря, не надо ля-ля. Я же слышал ваш разговор по телефону. Никакой ошибки нет. В конце концов, — неожиданно Филин метнулся к Ленке, подхватил ее под руки и подтащил ко мне, приставив нож ей к горлу. — Ну-ка, скажи, любишь ты этого типа? Кивни, кивни, сучка… Ну! — лезвие вжалось в ее кожу, и я чувствовал, как по спине у меня течет пот. Ленка медленно опустила подбородок и так же медленно подняла его. Ее глаза были полузакрыты.Филин убрал нож. — Вот видишь? — сказал он, обращаясь ко мне. — Все верно. Все правильно. Теперь можно снова заклеить тебе рот… Что он и сделал. Потом Филин прошел в другой конец комнаты и вытащил из серой спортивной сумки фотоаппарат «Полароид».— Это вещественные доказательства, — пояснил он. — Заказчику понадобятся доказательства, что заказ выполнен и выполнен в полном объеме.Он зарядил в фотоаппарат кассету, потом посмотрел вверх на зажженную люстру и удовлетворенно кивнул головой:— Освещение сносное.Он подтащил Ленку вплотную ко мне и посадил ее так, что мы касались друг друга плечами. Ленка посмотрела на меня. Я посмотрел на нее.— «Прощай», — молча сказала она.— «Прощай», — молча ответил я.— Так, — сказал Филин, — в кадр вмещаетесь, все нормально. Он нажал на кнопку «Полароида», фотография с жужжанием вылезла наружу, Филин посмотрел на нее и остался доволен.— На всякий случай — дубль, — пояснил он и снова щелкнул фотоаппаратом.Я не смотрел в объектив, я смотрел на свои руки, скованные сталью, и желал разорвать эту сталь, чтобы потом так же разорвать того человека, который стоял перед нами и явно получал удовольствие от своей работы. Но сталь осталась сталью. Она не разлетелась, не исчезла. Чуда не случилось, и спасение не пришло. За окном мир продолжал жить своей обычной жизнью, за стенкой соседи пили вечерний чай и смотрели «Санта-Барбару». А в этой комнате убивали. Каждому свое.Филин положил фотоаппарат, снова пошел к сумке и вернулся оттуда с пистолетом. Вероятно, это был тот самый «ЗИГ-зауэр», про который говорил мне Гарик. Но сейчас это уже не имело ровным счетом никакого значения.«ЗИГ-зауэр» или «Калашников» — все одно. Я закрыл глаза.— Еще одно условие заказчика, — вдруг произнес Филин. — Это сначала убить девушку на твоих глазах. А потом уже тебя. Так что открой глазки…Не подчиняясь его приказу, а по собственному внутреннему импульсу я открыл глаза. «ЗИГ-зауэр» был снаряжен глушителем и готов к работе.— Ну, — сказал Филин, вытягивая руку с пистолетом. — Вы уже попрощались? Если нет, то ждать я вас не буду…Я всем телом рванулся влево и упал на Ленку, заслонив ей грудь и живот.Я ощутил тепло ее тела. В последний раз.— Нет, не так, — раздраженно произнес Филин. — Ты ничего не понял. Он пнул меня в бок, потом еще, пока я не отлетел в сторону метра на три. Я лежал, уткнувшись в пол лицом. Я ничего не видел, я только слышал: хлопок.Потом второй хлопок. Пауза. И самые ужасные звуки — звук работающего фотоаппарата. Смерть наступила. И была запечатлена. Она стала очевидным фактом. Видимо, моя любовь к Ленке была не слишком сильной. Мне не хотелось сейчас умирать вместе с ней. Мне хотелось убить Филина — так сильно этого хотелось, что я прокусил себе губу, и вновь почувствовал вкус своей крови.Но я ничего не хотел сильнее в эту секунду, чем ощутить на своих губах кровь другого человека — кровь Филина. 43 — Все, — сказал Филин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140