Рафику не хотелось вспоминать и анализировать. Он слишком устал от тюрьмы. Ему хотелось расслабиться. Короче говоря, сладкий воздух свободы сыграл с Рафиком злую шутку. 29 Ну что ж, теперь я, пожалуй, представлял, как чувствует себя паук, развесивший сети и поджидающий, пока в них попадется всякая летающая мелочь.Это было приятное чувство, дававшее ощущение своей силы и превосходства, своей мудрости… Оказывается, приятно быть повелителем судеб. Старая и неумирающая страсть человечества — управлять другими людьми. То, что называется власть. Сладка, как ананасовый ликер, желанна, как восемнадцатилетняя студентка с гладкой кожей и торчащими грудями, которым не нужен бюстгальтер. К ней привыкают быстрее, чем к героину. Она прирастает к телу, и оторвать ее потом очень трудно. Практически невозможно. А если оторвешь, то лишенный ее может просто умереть от болевого шока. Но все это — не совсем мой случай. Моя власть над теми людьми, что сойдутся на арене цирка в шесть часов утра завтрашнего дня, вовсе не абсолютна. Они могут разорвать паутину, если я допущу хотя бы одно неверное движение. А значит, допускать таких движений мне нельзя.Был вечер, и я сидел в гостиничном номере, включив телевизор — калейдоскоп мужских и женских голосов, рекламных выкриков и фоновой музыки, как ни странно, успокаивал меня. Возникала иллюзия того, что ты не один. Я разбирал кучу разных бумаг, накопившихся у меня за последние недели. Копии газетных статей о жизни Валерия Абрамова. Связка Ленкиных писем. Зеленая папка, изъятая мною у Лернера. Ее, кстати, я еще не читал.Первые страницы представляли собой обычное завещание, касающееся распределения материальных ценностей после кончины Булгарина О. П. Большая часть имущества отписывалась супруге покойного, и мне оставалось только порадоваться за Евгению. К этому документу Лернер приложил руку, и это естественно. А вот на последней странице подписи Лернера не было, да и сама страница выглядела чуждым элементом — более потрепанная, немного меньший формат, другая фактура. Тем не менее она была здесь, вместе с официальным завещанием. Последняя страница содержала следующий текст:— "Я, Булгарин Олег Петрович, будучи в здравом уме и твердой памяти, заявляю, что в январе — марте 1996 г., будучи на службе в городском управлении Федеральной службы безопасности, был вовлечен Н. Н. Яковлевым в преступный заговор с целью шантажа известного бизнесмена В. А. Абрамова. Яковлев организовал похищение дочери Абрамова, ее содержание в дачном домике за городской чертой. Это он использовал, чтобы потребовать от Абрамова значительную сумму денег. Когда Абрамов не захотел ее заплатить, Яковлев приказал убить его дочь, что и было выполнено. Это также не заставило Абрамова выплатить требуемую сумму.Яковлев предупредил меня и прочих участников заговора, что за его действиями стоят высокопоставленные люди, поэтому разглашение информации об акции против Абрамова недопустимо, а ослушавшихся будет ждать суровое наказание.Зная жестокость и подозрительность Яковлева, я предполагаю, что он может предпринять попытку убить меня, чтобы уничтожить свидетеля своих преступлений. В случае моей гибели прошу иметь это в виду. Н. Н. Яковлев — это тот человек, который заинтересован в моей смерти. Учитывая его опыт в подобных делах, прошу учесть, что ему ничего не стоит придать моему убийству вид несчастного случая. Прошу тех, кто прочитает данное завещание, принять меры по изобличению и наказанию Н. Н. Яковлева". Подпись и дата.Да, Олег Петрович в своем репертуаре. Он признался лишь в том, что его вовлекли в преступный заговор, а что он там делал, участвовал ли в похищении, в убийстве дочери Абрамова — непонятно. Можно было подумать, что и нет. Просто невинный агнец какой-то. Жертва происков Яковлева Н. Н.И еще: дата. Последняя страница была датирована июнем девяносто шестого года. Собственно завещание — девяносто восьмым годом. То есть до Булгарина сразу дошло, что Николай Николаевич может подстраховаться и устроить Олегу Петровичу кирпич на голову. И бумажку написал почти сразу же после завершения той истории. Хранил где-то дома. Потом занялся бизнесом, познакомился с Лернером и решил обеспечить более солидное место хранения для своих бумаг. Составил официальное завещание, присовокупил к нему старое предупреждение о Яковлеве и отдал один экземпляр на хранение Лернеру.Оставалось только поражаться, насколько Олег Петрович Булгарин заботился о своей жизни и о наказании своих возможных убийц, но при этом не задумывался о такой же ценности той жизни, что была жестоко прервана в марте девяносто шестого года в дачном домике неподалеку от Города. Хотя нет, ценность этого он представлял очень конкретно, Абрамов сказал, что заплатит Булгарину почти полмиллиона долларов за четыре имени убийц. Олег Петрович мастерски сотворил из собственного преступления капитал. Молодец, что и говорить… Только вряд ли кто теперь мог позавидовать нынешнему положению Олега Петровича. Тайное всегда становится явным, а сладкая жизнь, основанная на кровавых деньгах, внезапно приходит к концу. Олег Петрович, ау? Надеюсь, вы знаете, где находится недостроенный цирк? Не заблудитесь в предрассветных сумерках.Там будет много желающих, с вами встретиться. Поделитесь ценным опытом…Я отложил зеленую папку в сторону. Три странички в ней — вот все, что станет эпитафией Олегу Петровичу Булгарину. Негусто. Я ожидал чего-то более основательного. Хотя, если подумать, так и должно было быть. Леонов писал мемуары, чтобы заработать, привлечь к себе внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140