Особенно после того, как она совершенно нечаянно уела его знанием рекламных технологий. Слава отвлекся от руководства рабочими и подошел познакомиться поближе. Лена наговорила ему всяких небылиц, чем еще больше заинтриговала парня. Интерес у Славы был не только личный, но и профессиональный — молодому рекламному агентству, в котором он работал, требовались люди с квалификацией и опытом. Такого человека Слава учуял в Лене и теперь не собирался отступать. Три дня подряд он совмещал лирическое обхаживание с неторопливым рекрутингом, и если по первому пункту Лена поначалу серьезно его не воспринимала, то второй пункт после долгого вынужденного безделья выглядел довольно разумным предложением. «Кто знает, сколько еще здесь придется сидеть, — уговаривала она сама себя. — А так хоть какое-то дело будет...»Она уже почти себя уговорила, но тут вернулся Мезенцев и так на нее посмотрел, что Лене пришлось срочно переоценить предложение Славы.— В любой день, — сказал Мезенцев. — В любой день Леван может выйти на связь. Тогда придется все бросать и ехать на встречу. А где он ее назначит — черт знает. Говорят, он сейчас не в России и вряд ли захочет возвращаться.— Но он поможет? — с надеждой спросила Лена.— Он в курсе дела. А уж какие он для себя сделал выводы — только он один и знает. Всего можно ожидать, — сказал Мезенцев, вспоминая Колю с пакетиком орешков на перроне метрополитена. Тоже мне, провожающий. — Так что, — сказал Мезенцев. — Позвони своему Славе, скажи, что тебе нужно срочно уезжать по семейным обстоятельствам.— Не очень удачная мысль. Он сразу же примчится сюда, будет допытываться, что и как...— Зачем вообще было его сюда водить, — проворчал Мезенцев. — Значит, позвони ему домой и наговори чего-нибудь такого, чтобы его здесь больше не было.— Я не знаю его телефона. Но мы должны были завтра встретиться в три часа возле кафе, напротив его офиса.— Значит, завтра пойдешь туда и скажешь ему, что тебе надо уехать.Мезенцев подумал и добавил:— А чтобы уж все наверняка было, я сам с тобой пойду и все ему скажу. Чтобы не было расставаний на три часа со всякими там слезами...— Какие слезы, о чем ты? — пожала плечами Лена. — Просто хотелось бы по-человечески расстаться, хотя бы соврать что-нибудь убедительное...Мезенцев согласился. Он был уверен, что поступает правильно. Он был уверен, что завтрашний принудительный разрыв Лены и Славы лишь увеличит шансы на благополучный исход этого неблагополучного дела.В этом состоянии собственной безусловной правоты он оставил Лену (предварительно убедившись, что та заперлась на все замки) и поехал к себе в ресторан, где слегка взгрел не ожидавших его появления Атака и Севу. Но эта полуночная ругань была не слишком серьезна — так, выброс негативных эмоций, который вообще-то предназначался генеральской дочке или ее очкастому другу.Наведя шороху, Мезенцев ушел к себе в кабинет и улегся спать на диване, еще не зная, что нынешней ночью заканчивается отпущенное ему время относительного покоя и начинается другое время.Совсем другое время. 5 Прежде чем выйти из машины, Лена нацепила солнцезащитные очки, напустив на себя холода и высокомерия даже больше, чем требовалось.— Сначала я сама с ним поговорю, — сказала она. — Что-что, а парней отшивать я умею лучше тебя. Ты можешь подойти попозже, для солидности.— Да уж, — сказал Мезенцев, хмуро глядя в сторону кафе.Солидностью в замышлявшейся сцене как-то не пахло. Пахло поспешно исправляемой глупостью, и если проблеме со Славой оставалось жить пять минут, то другие глупости, еще не созданные Леной, могли оказаться неисправимыми. Но был ли у Мезенцева выбор? Не вообще, а именно теперь, когда уже случился и Дагомыс, и питерский заговор Лены против Жоры Маятника. У Мезенцева было время поразмыслить над этим в долгие часы железнодорожной тряски по пути в Москву и обратно, и вывод был такой — выбор-то был, но какой-то уж очень хреновый был выбор. То ли терпеливо исправлять Ленины глупости, то ли загубить вслед за Генералом еще и его дочь, на которой висел единственный грех — грех любви к отцу; любви, отлившейся в месть.И вот он смотрел из машины, как Лена шла объясняться со Славой. "Вообще-то я делаю работу Генерала, — подумал Мезенцев. — Это ведь он должен был вот так сортировать знакомых парней своей дочери. И отдавать команды типа: «Нет, этот очкарик нам не подходит. Отшивать его — шагом марш!» .Так что и после смерти Генерал не оставлял его в покое — и в большом, и в мелочах. Лена и ее очкастый приятель тем временем исчерпали запас слов и перешли на язык жестов. Мезенцев решил, что пора пустить в бой тяжелую артиллерию, то есть самого себя в роли строгого дяди.Он вышел из машины и двинулся к столику под матерчатым разноцветным тентом. Настоящего весеннего тепла еще не было, но многие уже считали своим долгом одеваться по-весеннему легкомысленно и коротко, носить солнцезащитные очки и, ежась при очередном порыве ветра, тем не менее сидеть на открытой террасе с чашкой стремительно остывающего кофе. Лена и Слава были как раз из этой категории, а у Мезенцева на пути к ним замерзли уши, что он посчитал признаком надвигающейся старости и поморщился по этому поводу.— Привет, — сказал Мезенцев насупившемуся Славе и пожат мягкую холодную ладонь. — Мы уже виделись вчера... Так что у вас...Лена взвизгнула и отскочила в сторону вместе с пластиковым креслом. Мезенцев тоже инстинктивно рухнул на асфальт, и лишь один Слава остался за столом, положив щеку на грязно-белый пластик. Темные змейки крови поползли по поверхности стола, в то время как Славино лицо становилось все бледнее и все мертвее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145