Тогда Настя решилась на эксперимент. Она купила пачку сигарет, вышла в центр города, в сквер, села на лавочку и неумело закурила. Постепенно она справилась с дымом, осторожно впуская его внутрь себя и лишь изредка срываясь в кашель. Она выкурила сигарету, но ничего не произошло — ей лишь кажется, что контуры предметов и людей утратили свою четкость. Поразмыслив, Настя закурила вторую сигарету — теперь она более расслаблена, она откидывается на спинку лавочки...И оно приходит. Настя испытала такое ощущение, как будто она стала воронкой, втягивающей в себя обилие картинок и звуков, причем секунду назад этих картинок и звуков она не видела. Секунду назад перед ней лишь мельтешили людские фигуры — кто вправо, кто влево... Теперь она видела не людей, а коконы из сотен цветных линий, причем каждый кокон сугубо индивидуален, каждый составлен из особого набора цветов... Что удивительно, Настя успевала запомнить каждый из этих наборов, и теперь она уже их не спутает один с другим. Разнятся не только наборы цветов, но и их интенсивность — громко разговаривающий по мобильному бизнесмен излучат нереально яркое свечение, а вот кокон шаркающего по асфальту пенсионера бледен, почти прозрачен...И еще — человек проходит, но еще какое-то время в воздухе висит след от его цветового кокона. Чем ярче был кокон, тем дольше держался в воздухе след. Настя поняла, что это зависит от эмоционального состояния человека — обычно след растворяется быстро, но возбужденный, взволнованный человек оставляет после себя длинную полосу своего цветового набора. Человек, совершающий убийство, должно быть, переживает огромный стресс. Он оставляет после себя след, который продержится в воздухе сутки или даже несколько суток.Именно такой след Настя видела на мести гибели Димки. А потом она видела совсем свежий цветовой след того же цветового набора. Того же человека.Через пять-шесть минут Настины глаза больше не улавливают цветовых линий, они видят лишь обычных людей, обычные здания, обычные машины...И тут ее тошнит, как и тогда, дома. Настя ожидала чего-то подобного. Это как расплата за то, что ей позволено заглянуть туда, куда никто другой заглянуть не может.Эксперимент удался. И ей так плохо, как, наверное, не было никогда в жизни, включая день смерти матери. Потому что тогда источником зла был чужой человек. А теперь...Она позвонила однокласснице, которая собиралась поступать на юридический факультет. Алена Левина — тот еще ботаник, она знает все учебники и все кодексы назубок.Настя долго болтала с ней о всяких посторонних вещах — отвлекала от главного. И как бы между прочим:— А вот есть такая статья — когда знаешь, кто совершил преступление, но не сообщаешь в милицию?Алена на миг задумывалась, а потом называла номер статьи.— Классно, — мрачно сказала Настя. — Это просто классно. И даже если этот преступник... Ну, например, твой... твой родственник?Алена снова задумывается и говорит: это смотря какое преступление и какой родственник. С одной стороны, никто не обязан свидетельствовать против самого себя и ближайших родственников, но, с другой стороны...Короче говоря — труба. Что с одной стороны, что с другой стороны.Она собрала вещи и убежала на вокзал, думая, что никогда больше сюда не вернется и никогда никому не сможет рассказать то, что она поняла в ночь после похорон Димки. Глава 41Инга 1 А с ресторанным бизнесом придется завязать. Так подумал Мезенцев, когда они с Ингой вышли из кабинета. По пути им встретились Сева и Алик. Оба были неподвижны и молчаливы по причине пулевых ранений, несовместимых с жизнью.— Алика можно было не трогать, — сказал Мезенцев. — Это все Севка воду мутил, прикидывался пай-мальчиком, а сам Тему Боксера нанял. Чтобы меня грохнуть и ресторан прибрать к рукам. Алик мог разве что сотню баксов из кассы стянуть. Не надо было Алика...— Мне некогда было разбираться с твоим персоналом, — ответила Инга. — Мне просто не нужны свидетели. К тому же я не знаю, кто из них Алик, а кто Севка.— То есть свидетелей ты не оставляешь, — задумчиво произнес Мезенцев.— Как и все профессионалы.Они вышли из ресторана на улицу. Инга поежилась, скрестила руки на груди. Мезенцев поймал себя на мысли, что хочет накинуть ей куртку на плечи. Полная шизофрения, которая однажды уже расплавила ему мозги — в Дагомысе. Хотя со стороны они вполне могли смотреться как обычная парочка, засидевшаяся в ресторане допоздна и теперь ждущая такси на пороге. Они могли бы быть обычными людьми, но что-то мешало им быть такими. Можно было сослаться на обстоятельства, но Мезенцеву почему-то казалось, что причины лежат ближе.Вместо такси к порогу подъехал внушительных размеров «Сааб» с потушенными фарами.— Мне будет спокойнее, — сказала Инга, сходя с крыльца к машине, — если ты отдашь мне свое оружие. На время.— Мне будет спокойнее, если я тебе его не отдам, — сказал Мезенцев. — Я тут как-никак в меньшинстве. У вас организация, а я сам по себе.— Но нам нет смысла тебя убивать. Потому что мертвый не скажет, где папка.— Не будем спорить, — сказал Мезенцев. — Ствол будет при мне.— Не будем спорить, — согласилась Инга, и тут же кто-то крепко двинул Мезенцеву по затылку. 2 Очнулся он на заднем сиденье «Сааба» с гудящей головой и слипшимися на затылке волосами. Шарить по карманам в поисках пистолета было просто смешно. Хорошо, что они хотя бы удостоили его заднего сиденья, а не запихнули в багажник — багажник у этого «Сааба» был как раз подходящий. Хотя нет, туда его не могли упрятать, ведь он должен был показывать дорогу.Инга теперь сидела рядом с водителем, а Мезенцева подпирали с боков два каких-то хмурых парня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145