Вот он Ч я! Убей же меня, слабак! Давай же, Рэнкен! Пристрели меня!
Сам пристрели, и не присылай больше ко мне всякую мразь, которую ты застав
ляешь сделать это вместо себя! Я сейчас здесь, видишь? Перед тобой! Ну, не ме
дли, давай же, пристрели меня, и дело с концом! Я с места не сдвинусь, стреляй
же! Давай же, Рэнкен! Возьми винтовку, пошевелись же, ты! Ублюдок, кишка тонк
а, да? Ты обещал остановить мои часики, так останови их, ты, дерьмо!..
Я подзадоривал Рэнкена, провоцировал его, и Ч видит Бог! Ч мне бы это уда
лось, потому что когда я швырнул табуретку и она с грохотом и треском разл
етелась на щепки, ударившись о стальные прутья решетчатого настила, Рэнк
ен готов был всадить в меня пулю. Но, глядя вверх, я не успел остановить Джо
ну, который, отсидев на толчке, пропустил самое интересное, а, вернувшись,
все-таки разобрался, что к чему, и, протиснувшись меж охранников, воткнул
в пузо старика-неудачника свою финку. И еще раз воткнул. И еще… Хотя и посл
е первого удара не было необходимости в добавке. Джона не промахивался н
и разу в жизни. Вот и теперь: еще один несчастный лежал на полу с распороты
м брюхом, и лужа черной крови растекалась вокруг него. Братана не останов
ил даже мой крик:
«Нет, Джона, не надо! Он Ч мой!» Опоздал я со своим криком. И охрана опоздала
, а потому с особым остервенением обрушивала на Джону свои дубинки, ломая
его кости и дробя его череп. Им удалось это: лысая башка Джоны быстро превр
атилась в кровавое месиво. Да и на меня навалилась целая толпа, потому что
я орал: «Пустите меня! Пустите, свиньи! Я убью тебя, недоносок!» Ч уже забыв
о том, что вместо недоноска передо мной лежал труп. Сознание стало меркну
ть, откуда-то издалека донесся крик Бака: «Джона! Джона!..», Ч и затих. Малыш
, малыш… Где ж ты раньше-то был?! И еще чей-то всхлип: «О, Господи! Неужели ник
то не остановит все это?!.», Ч после чего, как ответ, раздался громовой голо
с «Всевышнего»: «Спортивные с остязания закончены. Всем заключенным раз
ойтись по камерам. Повторяю: всем заключенным разойтись по камерам. Зал з
акрывется». Усилием воли я приоткрыл глаза, и последнее, что я увидел в это
т день, Ч труп, который охранники за ноги выволакивали из спортзала…
«Слава Богу, это не Джона!» Ч подумал я и куда-то провалился…

* * *

В тюремной больнице дни сначала летели быстро (я часто терял сознание из-
за того, что много крови потерял), а потом поползли еле-еле один за другим. М
еня возили в кресле-каталке, я не сопротивлялся, хотя чувствовал себя впо
лне нормально. Чаще я придуривался, чтобы силы скопить побольше. Джону де
ржали отдельно от всех. То ли потому, что он, как и раньше, готов был развлек
ать молодежь сказками о тюремных законах, то ли потому, что нуждался в осо
бом медицинском обслуживании. Ребята рассказали, что Джона весь перебин
тован Ч с головы до пят. Перед уходом из больницы мне удалось все-таки с н
им потрепаться. Я очень рад был видеть, во-первых, что он жив, во-вторых, что
он поправляется.
Ч Выглядишь ты ужасно, Джона!
Ч Зато живой!
Ч Знаешь, этот ублюдок Рэнкен переводит меня в камеру.
Ч Мэнни, он хочет убить тебя, будь уверен.
…«Джона, Джона… Если б все было так просто…» Ч подумал я.
Ч Нет, Джона. Он толкает меня на другое. Он хочет, чтобы я перемахнул через
стенку и сделал ноги. Он провоцирует меня.
Ч Да на улице-то минус тридцать. Куда ж бежать?!
Ч Но я все равно уйду, Джона. А ты пойдешь со мной? Я не услышал ответа и пов
торил:
Ч Ты пойдешь со мной, Джона? Я подожду тебя…
Ч Нет, братан, Ч вымолвил Джона.
Тяжело дались ему эти слова. Не из-за сломанной челюсти, конечно, а потому,
что впервые в жизни он вынужден был сказать мне, что отказывается от побе
га.
Ч Нет, я не пойду. Здесь мой дом. Здесь я пахан. А там, на воле, я уже не смогу п
инки раздавать направо и налево. По крайней мере, так, как раньше, у меня уж
е не получится.
Ч Зато у меня получится, братишка.
Ч Вот ты и иди, Мэнни. Давай, дружок. Иди и покажи им всем.
Ч Я покажу! Вот увидишь… Ч Как грустно мне было смотреть на Джону. Конеч
но, он не выглядел сломленным, но за эти несколько недель, что мы не видели
сь, он здорово осунулся. И, по-моему, даже постарел.
Ч Запомни, Мэнни, что бы ни случилось, не дай им вернуть себя. Нельзя, чтоб
они опять засунули тебя сюда, приятель.
Я утешил его:
Ч Я найду себе местечко, Джона. Приятное местечко… Чтоб можно было на сол
нышке погреться…
Из-за моей спины раздался голос санитара, который меня на кресле-каталке
возил:
Ч Вертухаи на горизонте, Мэнни. Пора завязывать. Я посмотрел в глаза паха
ну.
Ч Счастливо тебе, Джона!
Ч И тебе, Мэнни. Ч В голосе его зазвучали нотки, никогда доселе мною несл
ышанные:
Ч Братишка, все на тебя смотрят, учти это. Все, кто по эту сторону решетки.
И ты не должен позволить разным ублюдкам пришить тебя. Потому что тогда р
азобьется много сердец. Ты оставляешь здесь много родственных душ. Здесь
твои единомышленники. И последователи. И я люблю тебя…
Санитар увозил меня, а я все смотрел и смотрел в худое, разбитое, замотанно
е в бинты лицо Джоны, и глаза его прошибали мою душу насквозь. Они подбадри
вали меня и не давали пропасть на этом свете… Я понял в этот миг, что долже
н сделать то, на что Джона угрохал всю свою жизнь. Иначе грош мне цена!

БАК

Все идет как обычно. Все идет как обычно. Главное Ч не суетиться…
Ч Белье в прачечную! Дайте пройти…
Не узнаю свой собственный голос. Назначенное время прошло двадцать мину
т назад, и я уже замандражировал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31