Постепенно лимузины разъехались, зато прибыли несколько известных в Москве адвокатов, которые потребовали пропустить их на участок. Бойцы их не пропустили, но вызвали Фокина, который предложил им приехать в следственный комитет, где Атаманову будет предъявлено постановление о задержании с последующим допросом.
Перевозили задержанного тоже с повышенными предосторожностями: Фокин приковал его наручниками к себе и Гарянину, все втроем уселись на заднее сиденье "волги", рядом с водителем посадили автоматчика. Машины со спецназовцами шли впереди и сзади, когда какой-то джип попытался вклиниться в колонну, из "волги" раздалась короткая очередь, вздыбившая фонтанчики грязи под колесами нарушителя и он поспешно ретировался.
В Управлении Фокин предъявил Атаманову протокол задержания, пригласил седовласого Пивника - самого модного и дорогого адвоката столицы и попытался допросить задержанного. Но тот отвечать на вопросы отказался.
- Сейчас я пойду домой, а вы завтра вылетите с работы! - раздраженно сказал он. - Надо соображать - с кем можно шутить, а с кем нет!
Но домой он не пошел, а отправился в камеру, чем был очень обескуражен. Да и Пивник только развел руками:
- Как вы могли это сделать? Вся Москва на ушах стоит! Таких арестов ещё не было!
- Все по закону! - с явным удовлетворением сказал Фокин.
Позже, когда он сортировал изъятые документы, в кабинет зашел Ершинский. Обычно он не задерживался до позднего вечера и уж точно не ходил по кабинетам, предпочитая вызывать подчиненных к себе.
- Как дела, Сергей Юрьевич? - доброжелательно спросил он и принужденно улыбнулся. - Тут у меня уже телефон расплавился - кто только не звонил! Но я всем отвечаю: дело у следователя, а он действует в соответствии с законом...
Фокин представил, как реагируют высокопоставленные ходатаи на такое разъяснение и тоже улыбнулся. В этой ситуации никто ничего не может сделать. Потому что надавить на личного следователя Президента нельзя. Правда, его можно убить...
Глава 5. Операция "Доверие".
- В жизни бывает так, что решение очень важного вопроса зависит от одного-единственного человека, - Яскевич сделал неопределенный жест.
- Для нас это, в известной степени непривычно, потому что роль отдельной личности традиционно принижалась и приносилась в жертву значимости коллектива. "Общественное выше личного!" - помните? Хотя и у нас были случаи, когда бессоница одного заставляла бодрствовать по ночам всю страну...
Макс вежливо улыбнулся.
- Но это скорей исключение, которое подтверждает правило. Любое ответственное решение традиционно принималось коллективно, либо после бесконечных согласований и утверждений.
Максу хотелось зевнуть, он стиснул зубы и с трудом удержался. Неужели ради этой лекции его выдернули из дома в восемь утра? Вряд ли!
- В странах западной демократии отношение к личности другое, невозмутимо продолжал Яскевич. - Там с малых лет поощряется индивидуальность и каждому внушается мысль о самостоятельности и самодостаточности. Потому рядовой полицейский считает возможным оштрафовать принцессу за превышение скорости! Кстати, ей это не помогло...
Он сделал паузу и Макс был вынужден кивнуть, давая понять, что понимает, о чем идет речь.
- И человек, назначенный на должность, позволяющую принимать решения, принимает их сам, исходя из собственных представлений о справедливости, добре и зле, похвальном и постыдном. Сейчас столь важный вопрос, как получение Россией кредитов, уперся в эксперта МВФ Линсея Джонсона.
Макс не удержался и зевнул. Чтобы сгладить впечатление, он тут же сказал:
- Про Джонсона с утра до вечера твердят по радио и телевизору, о нем пишут все газеты. Такое впечатление, что он господь Бог и от него зависит: жить нам, или погибнуть! Хотя все знают, что кредиты исчезают неизвестно куда и до простых граждан не доходит ни цента!
Яскевич пожал плечами.
- Есть бюджет отдельной семьи, а есть макроэкономика. Понятно, что кредиты не предназначены для поддержки конкретной семьи. Кстати, сейчас и перед ФСБ и перед МВД поставлена задача предотвратить расхищение поступающих траншей. Но дело не в этом, Максим Витальевич, мы отклонились от темы...
Начальник Западно-Европейского сектора встал, обошел стол и сел в кресло рядом с Максом. Столь нехитрый прием позволял перейти с уровня служебных взаимоотношений на дружеское общение и тем самым создать атмосферу доверительности. Эту же цель преследовало обращение по имени-отчеству и оспользование объединяющего местоимения "мы".
- Это по моей вине, Станислав Владимирович! - "покаялся" Макс, который тоже изучал оперативную психологию.
- Так вот, перед нами поставлена задача, - Яскевич многозначительно поднял палец к потолку, хотя над его кабинетом находились Африканский сектор, этажом выше - подразделение радиоперехвата, ещё выше - небо с Господом Богом и никто из этих вышерасположенных субъектов никаких задач Западно-Европейскому сектору, естественно, не ставил.
- ...поставлена задача по обеспечению положительного решения Линсеем Джонсоном столь важного для нашей страны вопроса. При этом оказать влияние на него может только один человек.
- Интересно, кто же, и каким образом?
- Вы, - спокойно сказал Яскевич.
- Я?!! - Макс подскочил в кресле.
- Да, вы, - невозмутимо повторил Станислав Владимирович.
- Сын супругов Томпсонов, кураторов покойного лорда Колдуэлла - агента советской разведки, оперативный псевдоним "Бен". И одновременно опекуна и наставника Линсея Джонсона, которому Джонсон обязан всем в жизни и на могилу которого он ходит чаще, чем на могилу собственного отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133