- Господи, да сколько можно говорить об одном и том же? Мне уже надоело повторяться!
- Есть одна вещь, о которой вы не знаете. Петренко убит мощным ударом, Вершикова такого нанести не могла.
- А я мог?
- Вначале казалось, что нет. Но определенный навык и владение фехтовальной техникой вполне способны заменить огромную физическую силу.
У Золотова чуть дернулась щека - и только.
- По-моему, вы пьете вино из моего бара. Да еще нахваливаете.
- То есть?
- Принимаете догадки за факты. Помните вашу метафору?
- Вершикову я уже допросил. Она признала, что оговорила себя по вашему указанию...
- Интересно! Тогда, может, она сказала и кто убийца?
Этого Вершикова не сказала. Может, боялась "адмиральского внука", может, действительно не видела, как все произошло. Судя по уверенности Золотова, скорее всего - первое.
- Знаете, Золотов, я еще не встречал человека, которому нравится быть негодяем. Больше того, который сам сделал из себя негодяя. Умышленно и вполне сознательно.
Он сидел спокойно, не проявляя никаких эмоций.
- Вы думаете, никто не может определить причин этого?
- Не понимаю, о чем вы.
- Подозрения появились у меня во время нашей последней встречи. Тогда сквозь маску неунывающего бодрячка проглянул обычный человек, не удовлетворенный своей жизнью и оттого тоскующий. Человек, играющий чужую роль. И это удивляло, так как совершенно не соответствовало вашему облику.
- Устанавливаете контакт? Психологический подход? - криво улыбнулся он. - Ну-ну, попытайтесь!
- И еще одно обстоятельство обращало на себя внимание. В юношестве вы, казалось, не проявляли задатков, способных так трансформировать личность. До определенного момента Валерий Золотов был нормальным парнем. И вдруг... Я допросил многих людей из вашего окружения тех лет, картина получилась достаточно полной, но поверить в нее очень трудно. У каждого в жизни случаются огорчения и разочарования, но чтобы для борьбы с ними убивали в себе чувства, способность сопереживать чужой боли... Даже в следственной практике сталкиваюсь с этим впервые.
Помните, что вы сказали Воронову - самому близкому другу после вечеринки у него дома? Когда вы решили, что все вас предали?
- По-вашему, я каждое свое слово должен помнить?
- Неправда, помните! Это было программное заявление нового Золотова. Дескать, порядочным людям жить тяжело - их меньше, чем негодяев, они более уязвимы, чаще страдают от обид и несправедливостей. А раз так, надо самому стать негодяем, и все будет намного проще, исчезнут проблемы, переживания, не будет сомнений, душевных мук и обид! Наверное, полагали, что можно просто примерить маску негодяя, защитить ею свою болезненно ранимую душу и не страдать самому, а причинять зло и боль другим. Но маска прирастает намертво, ее, оказывается, трудно снять, а в один прекрасный момент и вовсе невозможно - она становится настоящим лицом! Помните опыт Франкенштейна? Или кадавры графа Калиостро? Созданный вами новый Золотов утратил человеческие качества и стал подобным монстром! И что же, вам стало легче жить?
- Легче! - убежденно кивнул он. - Гораздо легче! Оттаптывать мозоли другим куда менее болезненно, чем подставлять свои.
- И опять неправда! Ведь вы перестали быть самим собой, теперь маска определяла ваши помыслы, действия и поступки! И вот результат: одни считают вас оконченным мерзавцем, другие - мыльным пузырем, и только для неосведомленных и глупых людей вы - достойный и уважаемый человек! И где-то в глубине души вы понимаете это, чувствуете неудовлетворенность собой, своей жизнью и загоняете это чувство поглубже, заливаете его вином, оргиями, издевательствами над так называемыми "приятелями"!
Избавившись от сомнений, душевных мук и переживаний, вы приобрели новые качества и дошли до края! Кортиком вашего деда вы поставили точку во второй части своей биографии. И остается надеяться, что продолжение ее будет иным.
- Конечно! - Золотов опять криво улыбнулся. - В зоне я выбьюсь в передовики, и, когда через десяток лет выйду на свободу, сразу стану честным, порядочным и полезным для общества гражданином!
- Не надо иронизировать, тем более что вам совсем не хочется этого делать.
- Ладно! - решительно произнес он. - На моем месте любая трусливая гнида врала бы, изворачивалась, причем бесполезно - все равно изобличите, загоните в угол. Не буду уподобляться такой мрази. Пишите протокол!
Золотов рассказал все. Безразлично, бесстрастно, как будто речь шла о ком-то другом. Только когда заговорил об убийстве Петренко, тон его изменился.
- Так получилось, я и не собирался. - Он сгреб в горсть подбородок, и голос стал звучать глухо. - Федор первый затеял ссору: "Кровосос, ты из каждого что-то вытягиваешь, надоело!" Слово за слово, он меня ударил, я его... Сцепились, он сильнее, чувствую - не справлюсь, отпрыгнул в сторону, тут кортик на глаза попался... Вы, конечно, моего состояния не поймете... Я не привык, чтобы меня били, не привык проигрывать, к унижениям не привык... И чужую силу над собой терпеть не намеревался...
Когда я кортик выхватывал, хотел напугать его, остановить, одним словом, верх взять, как обычно. А он прет, как танк... Раз - и готово! И ничего не изменишь: обратного хода нет...
Я дописывал протокол.
Золотов попросил сигарету, затянулся, без обычного форса выпустил дым.
- Не повезло...
- Кому? - не понял я.
- Мне... - Он стряхнул пепел на пол. - Кому же еще? Люди живут в свое удовольствие - и ничего.
- Что за люди?
- Да мало ли... Вот Гришка-мясник, оклад восемьдесят, а ездит на двадцатьчетверке. Ему надо было двадцать пять лет копить зарплату: голодать, голым ходить, а у него рожа - в окно не просунешь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22